Игнат Назаров - Пьесы

С криком «ура» мимо проносятся, свистя шашками, а р г у н ц ы.

Л а з о. Вперед, товарищи аргунцы! Не отрываться от противника!

Г о л о с а. Спа-си-бо, туварич!

— Спасибо, камрад!

— Виво Лазо! Виво Ленин!

Л а з о. Вперед, товарищи! Все вперед! За мной!..

Грохот боя, громкое и долгое несмолкающее «ура-а-а…» Музыка. Тишина.

П о л и в а н о в. Откровенно говоря, Сергей Георгиевич, я чуть-чуть сомневался в вашем решении начать атаку вечером, а не на рассвете. Теперь понимаю, что был не прав. При свете дня нам бы эту сопку не взять. Уж очень сильно была укреплена.

Л а з о. И еще одно соображение. Надо было предупредить атамана. Семенов тоже ведь думал и далее был уверен, что мы начнем на рассвете. Он тоже готовился к рассвету… Ну, а мы его поторопили.

П о л и в а н о в. И хорошо поторопили. Атаман даже вон и мундир свой парадный и папаху любимую забыл. Говорят, именно в этой американской палатке был его штаб… Однако, что же это вы, голубчик, забыли мои назидания, а?

Л а з о. Какие назидания, товарищ Поливанов? Вы о чем?

П о л и в а н о в. Удивляетесь? Мне ведь всё рассказали. Да как рассказали! С восторгом! Дескать, один, на автомобиле с пулеметом против целого эскадрона семеновцев! Постреливали из пулемета, товарищ командующий, а? Кричали: «Вперед, за мной, в атаку!» Было такое?

Л а з о. Было.

П о л и в а н о в. Ай-яй-яй! Командующий фронтом, который должен руководить всей операцией в целом, в целом! И вдруг такая частность?

Л а з о. Ну, вы, Владимир Алексеевич, как бы вы поступили на моем месте в таких обстоятельствах?

П о л и в а н о в. Я? Гм… Я бы так не смог… Не умею так хорошо, как вы, владеть пулеметом… Гм… гм… Спасибо вам, вы просто спасли интернациональную роту, наших боевых друзей: мадьяр, австрийцев, немцев… Это большое дело, дорогой Сергей Георгиевич!

За палаткой послышался шум подъехавшей машины.

Л а з о. Автомобиль, Владимир Алексеевич? Кто это к нам?

П о л и в а н о в. К нам — никто. Я — от вас. За мной машина.

Л а з о. Вызывают в Иркутск?

П о л и в а н о в. Да. Чувствую, что-то серьезное. Такое, что Семенов и вся его авантюра — сущий пустяк в сравнении с тем, что может надвинуться на нас. Получена телеграмма от Ленина. Вчера не хотел показывать ее вам перед боем. Вот копия: «Мы считаем положение весьма серьезным и самым категорическим образом предупреждаем товарищей. Не делайте себе иллюзий: японцы, наверное, будут наступать. Это неизбежно. Им помогут, вероятно, все без изъятия союзники. Поэтому надо начинать готовиться без малейшего промедления и готовиться серьезно, готовиться изо всех сил… Ленин».

Л а з о. Вот видите, а вы задержались. Конечно же вчера вам надо было ехать, а вы… обо мне беспокоились. Тоже частность, товарищ комиссар, а?

П о л и в а н о в. Молчу. Грешен. Но хорош был бы комиссар, который уезжает перед боем. Молчу… Еще скучать по мне будете.

Л а з о. Буду.

П о л и в а н о в. Вот… Ну-с, так… Здесь держите ухо востро. Затишье вряд ли будет длительным. Готовьтесь. Что делать вам дальше — сообщу. Берегите себя, дорогой! Бог весть когда еще встретимся. Бог… Ай, сила привычки! А еще комиссар! Эх… Поехали. Не прощаемся, Сергей Георгиевич, не прощаемся… До встречи!

Тревожно звучит музыка, в мелодию резко входит стук телеграфного ключа и голос П о л и в а н о в а.

П о л и в а н о в. Обманутые своим командованием, действовавшие по указке империалистов шестьдесят тысяч хорошо вооруженных солдат чехословацкого корпуса, направлявшихся к себе на родину через Сибирь и Владивосток, подняли мятеж и при поддержке белогвардейцев захватили железную дорогу… Мы оставляем Иркутск. Прикрывать отход частей, эвакуацию советских учреждений и раненых из Иркутска приказываю Лазо.

Председатель Центросибири Поливанов.

Тяжело стучат колеса бронепоезда, разноголосый тревожный гомон и крики людей, уханье пушек, взрывы, треск горящего дерева.

У с к о в. Да что же это делается, Сергей Георгиевич?! Весь Байкал в огне! Горят пароходы, станции! Вон паровоз вверх колесами в воде лежит. А люди, люди!..

Л а з о. Молчи, Миша, молчи… Людей прикроем… Не дадим в обиду. Уходим последними…

Стук колес поезда и взрывы глуше и тише, и вот уже совсем ничего не слышно, только нестройный хор мужских голосов тихо напевает песню про Байкал: «…Навстречу родимая мать! Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная…»

Г о л о с (резко) . Поручик Смирнов! Займитесь пленными! Распелись тут еще, сволочи! Да не церемоньтесь с ними, нам некогда с ними возиться. Вы меня поняли, поручик?