Игнат Назаров - Пьесы

К у р а к и (фальшиво, но громко подхватил) . «…Где золото роют в горах!..»

Н а й т (прерывая игру) . А вы хорошо знаете песню про золото Забайкалья, господин Кураки. Капитану японской императорской армии это делает честь.

К у р а к и. Хоросая руска песня, осень хоросая…

Н а й т (наигрывает) . Да… хорошая… русская песня. (Пропел.) «Бродяга Байкал переехал…» А скажите, мой друг Кураки… Атаман Семенов, которым ваши деловые круги последнее время так усердно занимаются на границе Маньчжурии и в Забайкалье… это что, действительно солидная фигура среди русского офицерства?

К у р а к и (притворно зевая) . Извините, адмирал, но я узе немнозко осень пьяна… и мне трудно понимать вас серьезный разговор… Но… я слыхал, что в васих высоких кругах имеет больсое признание адмирал Колсак? Ага?

Н а й т. Да, черт возьми, эта русская водка, которую мы с вами имели неосторожность выпить за ужином, действительно валит с ног, как говорят русские. (Хлопнул крышкой рояля и рассмеялся.) Ай-ай-ай! Господин Кураки! Как нам не стыдно! Зачем мы говорим… Вернее, не говорим друг другу правду? Мы ведь с вами друзья, а не политики. Вы помните — мы с вами вместе учились в Англии. Вместе окончили Оксфорд. Потом вы были у нас в Америке…

К у р а к и. А вы были у нас в Японии…

Н а й т. Да, да. Мы вместе с вами изучали русский язык…

К у р а к и. Да, да. Вы на Камсатке, где много-много нефти…

Н а й т. А вы в Сибири, где немало руды…

К у р а к и. А теперь вы?..

Н а й т. Как видите, я не скрываю от вас, мой друг… Я — во Владивостоке…

К у р а к и. Засем?

Н а й т. А вы направляетесь в Иркутск. Не так ли? А зачем?..

К у р а к и (после паузы) . Простите, господин адмирал! Я все-таки немнозко пьяная. Спокойной носи, господин адмирал…

Н а й т. Спокойной ночи, капитан! (Вслед ушедшему Кураки.) И тут врешь… Утро уже… Так зачем же он едет в Иркутск?..

И вдруг мы слышим беспорядочную стрельбу из винтовок, пулеметные очереди, взрывы гранат, громкий стук копыт о мостовую и лихой казачий посвист.

Г о л о с а. Братцы, казаки! Станичники! Глянь-ка, на стенке афиша большевистская! Ха! Иркутский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов! А казаками и не пахнет. Без нас, значит, Советы эти?!

— А ты ее шашкой, Федор, шашкой ковырни! Вот так! Мы вам покажем Советы!

— Казаки! А вона, гляди, пленных ведут! Руби их, руби-и-и…

Крики умирающих, гиканье, топот и ржание лошадей.

— Руби-и-и!..

Пулеметная очередь.

— А это откуда пуляют? Из пулемета? Ага, вон откуда, с Белого дома! Это был губернаторский дом, а теперь там засели краснопузые! Окружай их, окружай!..

Выстрелы и крики переходят в грохот быстро несущегося поезда. Под стук колес — тихая песня про Байкал. Ее поют солдаты.

Г о л о с а. Егор, подвинься чуток. А то от окна дует… Аж свистит… Слышь, подвинься, голова стынет.

— Да куды ж я подвинусь? На Ивана, что ли? Вся теплушка набита как бочка селедкой. Вон даже командир наш, товарищ Лазо, и то на коленке письмо свое пишет.

Песня.

Л а з о. «Дорогие мои! Милая мама, милый мой братец Степа. Пишу вам это письмо, подъезжая к Иркутску. Здесь юнкера и белоказаки подняли мятеж. Они хотят разбить рабочие отряды и свергнуть советскую власть. Мы спешим им на помощь из Красноярска. Скоро в бой. Это будет мой первый большой бой с контрреволюционерами… все личные бумаги и дневники перешлю по почте. Я их всецело посвящаю…»

У с к о в (хриплым голосом, громко). Ну да хто жа перед боем такие письма пишет, дура?! Товарищ Лазо, вот послушайте, что этот молодой боец пишет домой.

Л а з о. Интересно!

У с к о в (читает) . «Сапоги — Ванятке, гармошку — Николке!» Чего получается? Дескать, помираю — вещи завещаю и так и далее! Посля такого письма и самому в бой идти! Родителев напужал, сам расстроился. Спрашивается, какой ты после этого боец за революцию рабоче-крестьянского классу?! Товарищ Лазо, разъясните этому молодому бойцу, какие письма надо писать домой. Я так разумею, дескать, город взяли, контру побили, гармошку, мол, беречь наказываю, приеду — доиграю, сапоги сам доношу, потому как жив и жить буду, чего и вам желаю, дорогие родители! Точка. Теперь сообчай, когда письмо писан». Дескать, декабря месяца, одна тыща девятьсот семнадцатого года. Верна, товарищ Лазо?

Л а з о. Очень верно, товарищ Усков. Спасибо вам за поправку…

У с к о в. Ай-ай-ай! Товарищ Лазо, бумагу свою уронили! Вона в окно вылетела!

Л а з о. Не вылетела. Сам выбросил. Вообще-то ненужная бумага…