Владимир Полуботко - Речка за моим окном

Автор. Расскажите, какая она из себя?

Трюффель (мнётся) . Нимфа как нимфа. Довольно-таки привлекательная: голубоглазая блондинка в древнегреческом вкусе. Не в моём. Брови какие-то уж очень светлые да и − гордячка! А что?

Автор. Да так, ничего. А почему гордячка? Дала вам от ворот поворот?

Трюффель. Да вам-то что за дело? Я же говорю: не в моём она вкусе. И вообще, я с нею мало знаком… Да к тому же и не люблю я этих курортных романов. Путёвка… ммм… то есть я хотел сказать КОМАНДИРОВКА у меня эта − очень уж напряжённая выдалась, особенно последние две тысячи лет были просто неимоверно тяжелы. Так что не до того было.

Автор. Скажите: за что ей такое наказание? Такой срам?

Трюффель. Кому?.. Чему?.. Моей командировке, что ли?

Автор. Да нет − речке!

Трюффель. Понятия не имею.

Автор. За что ей такой позор? Она родилась для красоты, для жизни и для продолжения жизни, а вместо этого, она страшно загрязнена!

Трюффель. Не пойму: куда вы всё клоните и клоните?

Автор подсаживается к Трюффелю на диван.

Автор. Ведь вы можете спасти её!

Трюффель. Кого − спасти?

Автор. Мою речку. Я хочу. чтобы из неё можно было просто пить воду!

Трюффель. Ах, вот вы о чём! (Решительно встаёт.) Нет.

Берёт со стола тетрадь автора, взвешивает её на ладони и прячет в своём портфеле.

Да и весомость вашей работы не столь уж велика, чтобы претендовать на столь уж чрезмерную оплату − целая речка!

Автор (вставая) . Ну тогда сделайте мою речку чище ровно на столько процентов, на сколько это позволяет объём работы, качество продукции.

Трюффель. Нет, нет и нет! Ни на один процент. Ни на сотую, ни на тысячную долю процента! (Задыхаясь от гнева.) Ни даже на миллионную!

Автор. Но почему?

Трюффель мрачно молчит, зловеще улыбается.

Трюффель. Неужели вы и в самом деле не понимаете − почему?

Автор. Не понимаю.

Трюффель. О, наивность!

Автор. Верните мне мой исторический опус! Будем считать, что я не работал по вашему заказу с целью оправдать вашу деятельность в глазах высшего космического командования и земного человечества! Я не работал на вас, и мы друг другу не должны!..

Трюффель (доставая тетрадь из портфеля) . А вы и так не работали. Разве это работа?.. Баловство одно. (Возвращает было тетрадь автору, но в последнюю секунду словно бы передумывает.) А впрочем, я бы мог предложить вам оплату в одной неожиданной для вас форме. Хотите?

Автор. Смотря какая оплата.

Трюффель как бы невзначай прячет тетрадь туда же, откуда и брал.

Трюффель. Глядите туда, в окно! Видите речку?

Автор. Вижу.

Трюффель. А теперь внимание: РАЗ, ДВА, ТРИ!

Трюффель хлопает в ладоши, и происходит чудо: та стена, которая с окном, − раздвигается, и перед изумлённым автором предстаёт ЕГО РЕЧКА − в таком же зелёном убранстве, как и прежде, но без каких бы то ни было признаков двадцатого века и вообще − присутствия людей.

Эта форма оплаты называется «навеять сон золотой»! Именно так она проходит в наших платёжных ведомостях. Вот это − ваша Темерничка в том виде, в каком она была ровно тысячу лет тому назад. Здорово, не правда ли? А?

Автор (зачарованно) . Да.

Трюффель (скороговоркою и как бы сам себе) . Неплохая плата, и товарный вид подходящий… хе-хе… (Громко и официально.) И вот вы можете прямо из своего кабинета пройти к ней, к своей речке, и поплавать в объятиях чистейшей воды, и попить её, и погулять по зелёному берегу, и не встретить там ни причала с лодкою, ни какого бы то ни было признака человеческого жилья; позагораете… Ну, что же вы стоите в нерешительности? Идите!

Автор. Но как же я спущусь со второго этажа на землю? Мне что же, придётся спрыгивать?

Трюффель. Идите и не бойтесь! Спрыгивать вам не придётся. Разве что − возноситься ввысь под облака, если уж наскучит ходить пешком. А когда искупаетесь, улягтесь на изумрудной траве и засните. И будет ваш сон − сладчайшим. И во сне вы увидите всю вашу речку от истока и до устья и сумеете просмотреть путь её чистых вод сначала в русле Дона, а затем и в Синем море — это так раньше Азовское море ваше называлось, а затем и в Чёрном, и в Мраморном, и в Эгейском… А проснётесь вы − вот на этом самом диване. У вас на столе будет лежать машинописный экземпляр этой вашей пьесы, и все истерзанные книги из вашей мусорной корзины чудесным образом вернутся на свои полки − целыми и невредимыми. А то мне даже и самому как-то неловко делается за вас: уж на что Я, казалось бы, САТАНА, а и то никогда бы не додумался бы так обращаться с хорошими книгами. Ну так как? Такая форма оплаты вас устроит?