Владимир Полуботко - Речка за моим окном

Тришка.А вот тебе-то я ничего и не дам! Зачем мне такой раб? (Хохочет так, что смех его раздаётся громовым эхом.) Эй! Все вы тут! Теперь вашим хозяином и владельцем наследства буду я! Я! Я!!! Трифон Первый! (Хохочет.) А вы все будете моими рабами! Мне теперь много понадобится рабов. И рабынь. И уж я-то знаю, какие новые поместья нужно будет развести по всей Руси Великой! Уж я-то знаю!..

Бурные аплодисменты, переходящие во всеобщее ликование.

Думали, Тришка − дурак? Ничего не понимает? Он − подай-принеси? И ничего не видит?..

Аплодисменты, крики: «Мы всегда верили в вас, ваше величество!»

Думали, Тришка не может подслушать чужих разговоров и подглядеть в чужие бумаги? Нет! Он как бог − всё видит! Всё слышит! И за всё заставит вас держать ответ перед собой! За всё! За всё!! За всё!!!

Сцена погружается во мрак и только Тришка остаётся в световом круге.

Отныне − я царь! Я − победитель! И я стану вашим богом!

Народ безмолвствует.

Затемнение, погружение в кромешный мрак.

И снова − кабинет автора. Появляется хозяин кабинета, а за ним и Трюффель, причём первый из них спешно отделывается от своего базальтовского грима.

Трюффель. Чертовщина какая-то! Как-то у вас всё в вашей истории неожиданно получилось… Концовка нелепая, непонятная, абсурдная какая-то!..

Автор. Да поймите же: в том-то всё и дело, что никакой концовки нет вовсе. Вовсе нет. То место, до которого мы с вами дошли, − это всего лишь середина, а дальше за нею, должно быть что-то ещё и ещё. Вот только: что? Не знаю. И вы не знаете.

Трюффель. И я не знаю.

Автор. Гофману-то хорошо было (с завистью кивает на портрет) , когда он писал свою бессмертную пьесу «Принцесса Бландина»! Как только действие у него забрело в тупик, он после некоторых колебаний запустил в ход чудо: влюблённый простофиля отрубает королю Килиану голову, и та с грохотом падает с плеч на пол, и тут же выясняется, что внутри она пустая, и тогда вся армия негров в ужасе пускается наутёк, и всё завершается благополучно. Но такое было возможно лишь в том царстве-государстве, где жила Бландина, а в моём − чудес, как кажется, не бывает. Увы.

Трюффель. Да. В вашей чересчур реалистической системе координат чудеса невозможны. И хоть вы и похвалялись, что, мол, моему дьявольскому воображению не под силу угнаться за вашим, человеческим, а всё же на этот раз всё у вас понятно наперёд: Тришка, завладев наследством гетмана, вообразит себя наместником бога на Земле, поэт Утехин будет петь дифирамбы новому кумиру, а остальные − кто сопьётся, кого убьют Тришкины палачи, а кто и сам подохнет… Но ведь так писать нельзя.

Автор. А и не собираюсь писать ТАК.

Трюффель. И я даже и не знаю, чем бы я смог помочь вам в этой, прямо скажем, тупиковой, патовой ситуации.

Автор. А я и не прошу у вас помощи. Сам не дурак. Додумаюсь.

Трюффель. Ой ли? (После насмешливой паузы.) Мне жаль вас. Ведь это − конфузик. При довольно занимательном начале, и так вляпаться в нелепую концовочку. Это − непрофессионально. И это − если быть предельно точным − поражение!

Автор. Посмотрим ещё. Я вот ещё подумаю-подумаю, да как соберусь с мыслями − так всем чертям будет тошно!

Трюффель. Ну-ну, думайте, думайте… И я тоже кое о чём подумаю.

Оба уныло думают, но по всему видать: ничего им в голову не лезет.

А ведь я всегда говорил − вспомните мои слова: на реализме далеко не уедешь! Не доведёт он вас до добра − реализм этот!..

Автор. Да я с вами никогда и не спорил. Я это и без вас знал. Будь на то моя воля, так я бы всех, кто пишет по-реалистически… Да я бы их всех!.. В кандалы и в Сибирь − вот бы что я с ними сделал!

Трюффель. Послушайте, Владимир Юрьевич: не переменить ли нам тему разговора?..

Автор (распаляясь ещё больше) . Или бы так: к стенке − и из крупнокалиберного пулемёта! Трассирующими! Разрывными пулями! Всех реалистов! К чёртовой матери! Довели страну!..

Трюффель. Любезнейший, давайте немного отвлечёмся. (Достаёт из своего портфеля фляжку.)

Автор (не слушая) . Разве ж бы романтики додумались бы до тех гадостей, которые потрясли мир в двадцатом веке? Нет! Такое могли измыслить только эти проклятые реалисты-математики! Это они всё вычислили!..

Трюффель. Любезнейший, я, конечно, скорблю… сочувствую. Вот вы сейчас прямо на моих глазах, потерпели ощутимое поражение… Но нельзя же вот так рьяно и грубо вымещать своё озлобление на этих невинных и милых созданиях − реалистах! (Пытается поднести флягу к губам автора.) Вот выпейте-ка. Полегчает. Ваше же вино. То самое, что вы мне подсунули…