Яков Княжнин: Вадим Новгородский

И, смертию отца препон освобожденна,

Взойди на трон, моей ты кровью обагренна!..

Рамида

Постой, родитель мой! Ах, сжалься надо мной!

Твои укоры, вид толико грозный твой,

Твой гнев — то более мне смерти страх наносит,

Которой у тебя дочь бедна тщетно просит...

Познай, родитель мой, познай в сей час меня:

Тебя достойна я, хоть мучуся, стеня...

Сей нежный огнь любви, мне толь приятный прежде,

Заслугой Рурика обманута в надежде,

Сей огнь, которым я питала жизнь мою,

Смертельно мучима, зря ненависть твою,

Сей лютый огнь — кляну и в нем порок мой вижу

И сердце слабое, терзаясь, ненавижу

За то, что я, стремясь в нем пламень потушить,

С сим пламенем должна и жизни свет гасить...

Оставь мне то, оставь, что, сердце открывая,

Кажу его, тебя лишь боле прогневляя;

Я искренностию родителю должна,

И помощь в горести несносной мне нужна.

Отца я в недра грусть смертельну проливаю,

Родителя к моей отраде призываю...

Отеческим воззри ты оком на меня

И пожалей о мне, несчастную виня.

Жалей — превозмогусь, явлюсь тебя достойна

И, волю соверша твою, умру спокойна.

Повелевай! меня послушну будешь зреть.

Вадим

Достойна ты меня, а хочешь умереть!

Кто? ты! Вадима дочь! и дочь свободна града!

Превозмогись, живи и будь моя отрада.

Клянись покорствовать во всем твоей судьбе.

Рамида

Клянусь!.. Чем быть могу подобна я тебе?

Вадим

Из сердца истребя жар гнусныя отравы,

Со мною шествуя ко храму вечной славы,

К тирану в ненависть любовь преобратить.

Рамида

Клянусь... хоть не могу сего я совершить...

Клянусь... коль должно мне... всечасно умирая,

Не зреть его вовек иль видеть, отвергая.

Вадим

Клянись,— чтоб мог я дочь мою во всем познать

И миру без стыда Рамиду показать,—

Клянись, что, одолев душ рабских страстну муку,

Из наших сограждан тому отдашь ты руку,

За вольность общества кто паче всех герой

Покажет, что владеть достоин он тобой.

Клянись наградой быть тирана за паденье.

Рамида

Что требуешь! Увы! сие мученье

Превыше сил моих! Иль мало жертвы той…

Вадим

Поди от глаз моих, исчезни предо мной!

Быть дочерью моей я способ предлагаю;

А ты... Нет, ты не дочь, и я тебя не знаю!

Храня любовь отца, я только что крушусь.

Рамида

Постой, родитель мой! я все свершить клянусь!

Коль мало лютых мук, которы предприемлю,

Ты вымысли еще…

Вадим

Я дочь мою объемлю!

Не плачь, умерь тоску, что грудь твою теснит.

Что может нас терзать, коль слава предстоит?

(Увидя Пренеста.)

Пренест! отечества к спасенью есть ли виды?

Уже ль достоин ты руки моей Рамиды?

ЯВЛЕНИЕ 4

Вадим, Рамида, Пренест

Пренест

Все чувства устремя тебе подобным быть

И, обществу служа, Рамиду заслужить,

Лишь только ты меня, спеша за град, оставил,

Тотчас мои стопы к вельможам я направил,

Которых гордый дух против венца роптал

И гнева молнию в молчании питал.

Собрав их, я им рек! "Се час тот наступает,

В который небо нам судьбу граждан вручает;

В который город наш, сей прежде царь царей,

Сие питалище великих толь мужей,

С свободой своего сияния лишенный,

Под игом скипетра позорно удрученный,

Возможет вознестись на высоту опять,

Чтоб Северу всему законы подавать.

Уже извне на трон направлены удары:

Уж с воинством Вадим принес тиранству кары.

Коль так же, как ему, противен вам венец,

Паденья своего не избежит гордец,

Который, нам дая вкушать соты коварства,

Нас клонит к горести самодержавна царства.

Великодушен днесь он, кроток, справедлив,

Но, укрепя свой трон, без страха горделив,

Коль чтит законы днесь, во всем равняясь с нами,

Законы после все ж нас попрет ногами!

Проникнув в будуще вы мудростью своей,

Не усыпляйтеся блаженством власти сей:

Что в том, что Рурик сей героем быть родился,—

Какой герой в венце с пути не совратился?

Величья своего отравой упоен,—

Кто не был из царей в порфире развращен?

Самодержавие, повсюду бед содетель.

Вредит и самую чистейшу добродетель

И, невозбранные пути открыв страстям,

Дает свободу быть тиранами царям,

Воззрите на владык вы всяких царств и веков,

Их власть — есть власть богов, а слабость — человеков!"

Потом, чтоб яростны против лучей венца

И паче раздражить их гордые сердца,

Изобразил я им народов страшны бедства: