Думитру Попеску - «Фаянсовый гном из летнего сада» и другие пьесы

П т и ц а. Что вы сказали?

М и т и т е л у. Я сказал — идиот.

П т и ц а. Вы сказали — идиот!

М а р и я (Птице, смеясь) . Иди.

Птица уходит.

И р о с. Я боюсь Птицу.

М и т и т е л у. Почему?

И р о с. Ты постоянно над ним издеваешься, делаешь из него идиота, заставляешь выносить параши, хотя не твое дело — его заставлять и не его дело — их выносить. Ты требуешь, чтобы он гулял по саду с фаянсовым гномом на руках. Уголовники глядят из окон и смеются над ним. А он себе баюкает гнома и терпит. Даже когда ты бьешь Птицу по щекам, он терпит и молчит. Это страшно!

М и т и т е л у. Что тут страшного?

И р о с. Человек, который в состоянии снести столько унижений, — сильный человек! Но если он решит отомстить или восстанет, то…

М и т и т е л у. Безумные не восстают.

И р о с. Но он не сумасшедший. Сумасшедшие не терпят унижения.

М а р и я (Митителу) . Уходи и ты… Я хочу остаться с ними… А тебя я жду.

Митителу уходит.

И р о с. Он тебя любит.

М а р и я. Митителу?

И р о с. Птица.

И з и д о р. И Митителу.

И р о с. Ради тебя Птица все терпит от Митителу.

М а р и я. Меня все любят, даже вы.

И з и д о р. Мы хотим тебе добра.

М а р и я. Вас и я люблю. Странно, меня все интересует: каждое мгновенье, каждый человек, словно я только открываю мир, только родилась.

И з и д о р. Это страх.

И р о с. Тогда почему Митителу любит ее? Что он нашел в ней интересного?

И з и д о р. Может быть, он любит из жалости…

Входит Б е р ч а н у.

М а р и я (Берчану) . Все так милы со мной… Вы не знаете, куда девалась Замбила?

Б е р ч а н у. Она в больнице. У нее выкидыш…

М а р и я. Неужели вы ничего не слышали ночью?

Б е р ч а н у. Ничего… Да и нечего было слышать, ничего не могло случиться, двери заперты, стража на посту… Впрочем, какой-то шум услышали, пришел доктор… Но поздно… Наверно, это случилось потому, что она копала картошку.

М а р и я. Неужели? Никто ничего не знает… Никто ни за что не отвечает…

Б е р ч а н у. Не понимаю.

М а р и я. Зато я понимаю. (Увидев доктора.) Что с ней?

Д о к т о р, опустив голову, проходит мимо.

Замбила, а дальше как ее звали?.. (Смотрит вдаль.) Радуга. (К радуге.) Замбила, а дальше как? (Плачет.) Замбила, а дальше?

Берчану уходит.

Ну и люди… До чего странные…

И р о с. Значит, и мы кажемся тебе странными, барышня?

М а р и я. Ваша забота, ваша опека удивляют меня, словно вы боитесь, как бы я не умерла… Или, вернее, как бы я не умерла раньше назначенного срока.

И р о с. Уж не считаешь ли ты меня палачом, который соблазняет свои жертвы!

М а р и я. Вы не палач, вы выполняете свой долг.

И р о с. Я стар, барышня.

М а р и я. Вижу.

И р о с. Я стар и уродлив, и у меня семья, дети.

М а р и я. Так я себе и представляла.

И р о с. Я искренен с тобой, как и со святым отцом. Он не может на меня никому донести, разве что господу богу.

М а р и я. И я тоже — одному господу богу, да и то через несколько месяцев.

И р о с. Все говорят — господу богу. Значит — никому. Христос никогда не рождался.

М а р и я. Отец Изидор рассердится.

И р о с. Отец Изидор знает мое мнение и уважает его. Он верит, я — нет; мы уважаем друг друга, мы — друзья. Нет, не родился Христос. Не родился. Но страх, что может родиться Христос, новая идея, новый мир, заставляет нас рубить невинные головы, убивать невинных младенцев.

И з и д о р. Но ведь существовали волхвы.

И р о с. Это были лживые волхвы, поскольку никто так и не родился. Или фанатики, которые еще надеялись, что может родиться что-то новое в этом земном свинарнике. Ничто святое не родится, батюшка. (Плачет.)

И з и д о р. Неправда…

И р о с. Это говорю я, на счету которого сто пятнадцать казненных. Я даю команду «Огонь!», барышня. И потому, что я стар, и потому, что нуждаюсь в куске хлеба, и потому, что все остальные на фронте, команду даю я. Плачу, жалею, но командую.

Слышен гул самолетов.

М а р и я. Что это?

И з и д о р. Самолеты летят бомбить Бухарест.

И р о с. Вот уже третий день летят. Не бойся — сюда они не сбросят бомбы. Мы не в городе, мы в замке, превращенном в тюрьму… У тебя есть шанс: если до твоих родов мы проиграем войну — останешься жить.

М а р и я. Отец Изидор, значит, я должна молиться, чтобы мы проиграли войну?

И з и д о р. Когда страна проигрывает войну — это плохо.

Рокот самолетов затих.

Есть еще один шанс, Мария, куда более верный — иди в монастырь… Ты христианка?

М а р и я. Православная.

И з и д о р. Ступай в лоно церкви, постригись — и тогда ты спасена. Монахиню казнить нельзя.