Юзеф Принцев - Всадник, скачущий впереди

С т р е л ь ц о в. Женя!

Г о р о в с к и й. И вы лучше молчите, а то я могу вас убить!

З а б л о ц к и й (ровным голосом) . Заткните рот этому сопляку.

Г о р о в с к и й. Не заткнете! (Павлову.) Или вы опять в спину стрелять будете? Будете, да?!.

Павлов медленно и молча пошел на Женю, а тот, так же медленно, отступая к дверям, смотрел на руку Павлова, который тянул из кармана рукоять нагана, и думал, что это продолжается его дурной сон.

С т р е л ь ц о в (закрыв ладонями лицо) . Не здесь! Умоляю, не здесь!..

И в ту же минуту над дверью зазвонил колокольчик. Горовский, точно его толкнул кто-то, побежал к дверям. Павлов догнал его и ударил рукояткой нагана по голове. Горовский, согнувшись, повалился на пол.

З а б л о ц к и й (Стрельцову. Шепотом) . Спросите кто!

С т р е л ь ц о в. Кто?

Голос Кузьмы: «Это я… я, Петр Никодимович!.. Кузьма!»

З а б л о ц к и й. Скажите, что вы не одеты… Пусть подождет. Ключи от черного хода! Быстро!..

В дверь уже не звонили, а стучали прикладами. Заблоцкий и Павлов побежали в темноту, к черному ходу. Стрельцов увидел, как, держась одной рукой за стенку, а другую прижимая к окровавленной голове, поднимается Горовский и отодвигает дверной засов. Стрельцов кинулся в комнату и тут же, следом за ним, вошли З а й ч е н к о, К у з ь м а, С т е п а н и ч е л о в е к в о ч к а х. За ними, пошатываясь, шел Горовский.

Г о р о в с к и й. Скорее… У них оружие… (и, обессиленный, опустился на пол) .

Ч е л о в е к в о ч к а х. Перевяжите его. Быстро… (Склонился над Горовским.) Сколько их было?

Г о р о в с к и й. Трое. Стрельцов и еще…

Человек в очках обернулся к Зайченко, тот быстро пошел к выходу из комнаты и столкнулся с К о л ы в а н о в ы м, который вел под дулом нагана З а б л о ц к о г о.

К о л ы в а н о в. По черной лестнице спускался.

Ч е л о в е к в о ч к а х (Горовскому) . Он?

Г о р о в с к и й (с трудом) . Да…

С т р е л ь ц о в. Я не виноват! Клянусь вам! Это все они!..

Ч е л о в е к в о ч к а х. Кто «они»?

З а б л о ц к и й (Стрельцову) . Молчи, мразь!

Г о р о в с к и й. Еще этот… Убил он вашего… В мастерской…

С т е п а н. Павлов?! (И выбежал из комнаты.)

Ч е л о в е к в о ч к а х. Назад!..

Гаснет свет на игровой площадке. Освещается музейный стенд, у которого стоит С т е п а н. Он вглядывается в зрительный зал, и, вспоминая, негромко говорит:

С т е п а н. У выхода с черной лестницы, во дворе, стояли чекисты. Павлов здесь не выходил. Значит, ушел через чердак, по крышам! Я побежал наверх. Дверь на чердак была взломана. А дом этот был громадный, стоял — стена к стене — с соседним. Где кончалась крыша одного и начиналась другая, различить в темноте было трудно! Но с одной крыши можно было перейти на другую, потом на следующую, спрыгнуть на ту, что пониже, по ней бежать дальше, и где-нибудь обязательно будет пожарная лестница, а внизу — проходные дворы, переулки, и след потерян!

Я никогда не думал, что бежать по темным и скользким крышам так трудно! Два раза я чуть не сорвался — один раз удержался за трубу, во второй, уже у самого края, за ограду на карнизе. Я громыхал сапогами по железу, не думая о том, что Павлов может спрятаться где-нибудь за трубу у слухового окна и выстрелить в меня. А он ждал меня на чердаке соседнего дома. Наверное, услышал, как я грохочу сапожищами по железу! Я успел спрятаться за печную трубу и тоже выстрелил! У меня была винтовка, у него наган. Пока мы перестреливались, я считал, сколько патронов осталось у него в барабане. Выходило, что один! Или мне, или себе! Почему же он не уходит по чердакам? Я пополз к краю крыши и увидел пожарную лестницу. Значит, я догнал Павлова, когда он собрался спускаться вниз! Что же он теперь будет делать? Караулить, когда я высунусь? Я свистнул, как свистели только у нас в слободе, и услышал ответный свист, а потом и топот ног по крышам. Наши! Сейчас они напорются прямо на Павлова и он пустит пулю или себе в висок, или в кого-нибудь из наших! Я увидел его темный силуэт в чердачном окне и выстрелил наугад, почти не целясь, лишь бы он ответил. Ведь у него последний патрон! Он не удержался и разрядил наган. Все! Я вышел вперед, на край крыши, и крикнул: «Выходи!» И тут же подбежали ребята, впереди Леша Колыванов и дядя Ваня, а внизу, со двора, послышался знакомый голос человека в очках: «Бросайте оружие, Павлов!»

И тогда… тогда он подошел к карнизу, переступил через ограду, взял наган за дуло и кинул вниз. Потом сделал еще шаг, крикнул: «Будьте вы прокляты!» — и ступил в воздух.