Дэвид Говард - Как работают над сценарием в Южной Калифорнии

Экспозиция в фильме подана с изрядной долей комизма, и зачастую вместо привычных намеков в сценах из прошлого режиссер, наоборот, сгущает краски. О прошлом Элви мы узнаем, оказавшись прямо в его доме, его семье, классе. О бывших мужчинах Энни узнаем, когда они появляются на экране. И в каждой такой экспозиционной сцене из прошлого есть как минимум юмор, а часто и конфликт между прошлыми — вспоминаемыми — версиями Энни и Элви и настоящими: например, когда Энни разговаривает со своим бывшим бойфрендом-актером на вечеринке. А иногда конфликт случается внутри персонажа из прошлого: например, когда маленький Элви узнает о непрерывном расширении Вселенной, а надоедливый доктор тщетно пытается его успокоить.

Ключевые элементы образа Элви — его неврозы, одержимость темой смерти и чувством вины. Он уверен, что люди делятся на две части: те, чья жизнь скверная, и те, чья жизнь кошмарная. Ему повсюду видятся намеки на антисемитизм. Элви даже не в состоянии насладиться своей популярностью комика. В конце фильма, вспоминая все счастливые моменты с Энни, герой приходит к выводу, что то, что казалось ему ничтожным, в действительности и было счастьем, которое он все-таки смог почувствовать, хотя и не сразу.

Энни постоянно комплексует по поводу того, что кажется Элви недостаточно умной. Она, как и главный герой, не может по достоинству оценить свои лучшие качества и убеждена, что привлекает мужчин своей беспомощностью. Она болезненно воспринимает предложение Элви посещать курсы для взрослых именно из-за своего страха выглядеть глупой. Однако оказывается куда более способной к изменениям, чем Элви: Энни остается невозмутимой, даже когда они обсуждают ее «сексуальные проблемы» на публике, а за один сеанс у психолога она добилась большего, чем Элви за пятнадцать лет.

Развитие сюжета этой истории никак не связано с хронологической последовательностью событий. Разрушив иллюзию «реальности фильма», позволив героям свободно передвигаться во времени и пространстве — в прошлое, настоящее, будущее и мир фантазий, создатели фильма добились того, что развитие сюжета в данном случае напрямую связано с эмоциональным состоянием героя, а никак не со стечением обстоятельств. Сначала мы знакомимся с Элви, его неврозами и навязчивыми идеями. Впервые увидев Энни, мы с трудом верим, что она сможет помочь герою решить его психологические проблемы. Мы узнаем о его неудачах в отношениях с бывшими женами, но, когда видим момент знакомства Элви и Энни, зарождается надежда, что эти новые отношения могли бы помочь Элви побороть свою ангедонию.

Как только Элви и Энни становятся парой и проблемы главного героя обретают четкие очертания, хронология событий выравнивается, однако мы все равно порой путешествуем в прошлое или в мир фантазий героя. Но и теперь развитие сюжета прямо пропорционально эмоциональному прогрессу Элви, а не реальным событиям. Временные скачки в третьем акте становятся возможными и обоснованными благодаря манере свободного повествования, заявленной в фильме с самого начала, а также за счет фокусировки внимания зрителей на эмоциональной стороне жизни, а не времени.

Скрытая ирония используется в фильме несколько раз. Стоя на крыше в гостях у Энни, герои хотят произвести друг на друга хорошее впечатление, говоря об эстетике. Но, пока они упражняются в словесной игре, внизу экрана появляются субтитры, которые показывают, что на самом деле думают Энни и Элви в этот момент. Очень ироничный прием. Когда Элви лежит в постели с обозревательницей из «Rolling Stone», неожиданно звонит Энни, и герой спешит ей на помощь убивать пауков. Потом Энни спросит его, был ли он с другой женщиной, когда она ему позвонила, и Элви ответит: «Нет», хотя зрители будут знать правду. Это очевидная скрытая ирония.

Есть в фильме и менее очевидные, косвенные проявления скрытой иронии. Например, когда Элви останавливает прохожих на улице и просит их прокомментировать события, о которых они в общем-то не имеют понятия. Используя параллельную съемку — два разговора с психологом, две семьи, — Аллен использует иронию, с помощью которой эмоционально вовлекает аудиторию в происходящее. Не стоит забывать и про сцены из прошлого. Взрослый Элви в классной комнате своего детства, Элви и Энни наблюдают за «молодой» Энни и ее бойфрендом — в каждом из этих случаев мы становимся наблюдателями, когда персонажи не подозревают, что на них смотрят. Иными словами, мы одновременно существуем в прошлом и в настоящем, т. е. в некотором смысле становимся участниками скрытой иронии, а в этом и заключается смысл приема — сильнее вовлечь зрителей в историю.