Дэвид Говард - Как работают над сценарием в Южной Калифорнии

Первая сцена с параллельными празднованием свадьбы и просителями в кабинете дона, пожалуй, самый удачный способ показать наиболее полную экспозицию мира, о котором пойдет речь. Впрочем, мы не чувствуем, что сцена эта создана лишь для знакомства зрителя с героями, так как в ней сразу намечается несколько конфликтов. Человек, просящий дона об услуге, благодаря неосведомленности которого о правилах и этикете мы узнаем информацию об этом мире, появляется еще раз, чтобы подчеркнуть конфликт между ним и доном. Стычка с агентами ФБР на парковке, странное поведение Лука Брази и его отрепетированная речь, малодушные слезы Джонни Фонтейна. А с другой стороны, есть Кей, которая чувствует себя не в своей тарелке в новом для нее окружении, и сам Майкл, который одновременно подчеркивает свое отдаление от семьи и пытается помочь Кей почувствовать себя здесь как дома.

Вито — человек, каждый шаг которого выверен и продуман в соответствии со строгими правилами. Он всегда держит свои эмоции под контролем, впрочем это один из пунктов его кодекса. Почти маниакальное стремление делать все правильно, старомодность его правил жизни — главные черты героя. Сонни — импульсивный сорвиголова. Идет ли речь об интрижке, что он закрутил на свадьбе собственной сестры, или о его безрассудной спешке, с которой он рвется отомстить Карло за сестру и которая стоила ему жизни, — он всегда действует так, как подсказывают ему чувства. Потому-то он постоянно ссорится с Томом. Том словно отражение деловой стороны Вито. Он так же спокоен и расчетлив; что бы ни случилось, для него это всегда «просто бизнес». Но дело в том, что Том действительно холоден и прагматичен, в то время как для Вито это лишь модель поведения, сформированная кодексом. Фредо — слабак: это проявляется и в том, что он напивается на свадьбе, и в том, что в Лас-Вегасе он пытается услужить одновременно двум людям — Мо Грину и Майклу. Майкла же лучше всего характеризует то, каков он в любви, а не как он ведет дела. Стоит ему встретить подходящую девушку, и он уже полон настоящего глубокого чувства к ней. Он ведь даже женится на обеих женщинах, к которым испытывает интерес. Многие поступки Майкла также мотивированы и любовью к отцу. Когда Вито оказывается в больнице, Сонни планирует отмщение, а Майкл едет навестить отца, поддержать его и даже, как оказывается, спасти — это радикальное различие двух братьев, которое показывает, чего каждый из них стоит. Противоположность других двух братьев обостряется в тот же момент: Фредо рыдает, а Том сразу понимает, что причина кроется в разногласиях между кланами.

Обе истории развиваются благодаря столкновению двух основных сил: старомодное и чересчур фанатичное следование Вито кодексу, который должен соблюдать каждый криминальный лидер, против изменений, что чувствуются в поствоенном обществе, выражающихся в смещении вектора криминальной прибыли в сторону наркотиков. Вито говорит «нет» свежим веяниям, следуя устарелым традициям, и этот отказ запускает череду событий, которые логически следуют одно за другим. Солоццо делает решительный ход, и в Вито стреляют; Майкл оказывается единственным, кто способен отомстить и сохранить положение семьи; его действия вызывают войну между кланами, в ходе которой убивают Сонни; Майкл вынужден вернуться домой и взять семью под свою опеку, потому что старый и больной Вито больше не в состоянии это делать.

Великолепный пример скрытой иронии мы видим в больнице, куда приезжает Майкл, чтобы навестить раненого отца. Заметив, что охраны нет, он понимает, что готовится новое покушение. Перевезти отца в другое помещение — умный ход, но все же это может лишь отстрочить убийство, а не предотвратить его. Энцо, кондитер, с букетом цветов приходит с визитом к дону, и у Майкла появляется идея. Мы прекрасно понимаем, что эти двое безоружных — худшие кандидатуры на роль охранников жизни Вито. Но все же они становятся на крыльцо больницы и напускают угрожающий вид, чтобы отпугнуть незнакомцев, которые, скорее всего, намеревались оборвать жизнь дона. Если бы зритель знал лишь то, что знали убийцы, сцена не вызывала бы такого эмоционального напряжения. Но, поскольку мы понимаем, насколько отчаянно положение этих двоих и какой смертельной опасности они себя подвергают, наше волнение обостряется в несколько раз.