Игорь Соболев - Моя деревня

Л и н ь к о в. Да что вы, мамаша!

М а т р е н а. А чего? Съешь две-три фиговинки — и дальше!

Л и н ь к о в. Левка где?

М а т р е н а. За хлебушком насущным пошел… Сам. Я, Петруша, его не неволю… Да вы садитесь.

Линьков входит в комнату. Булатов сел за углом, у печи. Вере он не виден будет, когда она выйдет из-за ширмы. Он греет руки над плитой.

Л и н ь к о в. Дочка! Дочк! Слышь, беглянка!

В е р а. Не шумите, батя, девочку разбудите! (Выходит из-за ширмы.)

Л и н ь к о в. Ну, здравствуй, дочь!

В е р а (сухо) . Здравствуйте. Только потише, пожалуйста, Милочку разбудите.

Л и н ь к о в. Ты чего такая? Разгневитая! Не выспалась? Или не рада отцу?

В е р а. Сейчас плясать пойду! Родитель с плеткой прибыл…

Л и н ь к о в. С какой еще плеткой?.. А-а! Левка нажаловался.

В е р а. «Нажаловался»… Вы, батя, своего сына не знаете, а я своего мужа знаю. «Нажаловался». Хорошо, что он слов ваших не слышит. Вы же сейчас во второй раз человека обижаете. Это хорошо было бы, если бы он сам мне все рассказал. Молчит он. Вчера передача была про тех, кто с целины убежал, так он вилку чуть не с розеткой выдернул. Что у него на уме? Выход он ищет. А наши в среду из колхоза в раймаг за роллерами приезжали — он от них глаза прячет. А ведь все из-за вас! Из-за вашего молодецкого характера!

Л и н ь к о в. Ну… Может, и погорячился малость…

В е р а. Вы ему это скажите!

Л и н ь к о в. Еще чего?

В е р а. Так чего ж тогда припожаловали? Меня теперь сечь-пороть будете?

Л и н ь к о в. Да будет тебе! А то и впрямь обижусь и уеду!

В е р а. Скатертью дорога! (Зажигает настольную лампу. Убирает вещи Левки за ширму.)

Л и н ь к о в. Ну, будет, будет… Ишь ты, как его заслоняешь! Значит, любовь у вас крепкая?

Вера строго посмотрела на него.

Ну-ну! Я просто так! Мой характер! В один миг собралась — и аллюром! Вот ведь! Как внучка-то? На-кась ей гостинца. (Достает из кармана две плитки шоколада.) Да там еще, в машине, поди возьми, маслица малость привез.

В е р а. Спасибо. Только не нужно нам это, батя. Не нуждаемся.

М а т р е н а. Бери, лапушка, бери! (Линькову.) Здесь, в райцентре, с маслом ой как худо! Три маслозавода в городе, а масла не видим — все на план идет! В магазинах, на полках… как ее… эта… О, бутаформия! О!

Л и н ь к о в. Это вы по злобе на меня так говорите! Неправда это! Неправда! Я сам на днях в раймаге был — все, что нужно, есть.

М а т р е н а. Ну-ну, агитируй меня, агитируй… (Строго.) Все-то все, а вот масла нету!

Л и н ь к о в. Ну, это временно, мамаша, временно! Тут такие великие дела, а вы на мелочи размениваетесь!

М а т р е н а. Эти басни ты в другом месте говорить будешь. (Упрямо.) Не перечь мне, Петр! Я сказала — нету масла! И хлеба нету!

В е р а. Не шумите, бабушка Матрена! (Тише, отцу.) Отойдите, батя, я Милочку на свою кровать перенесу…

Берет ребенка из кроватки и переносит за ширму.

Линьков с благоговением старается заглянуть в лицо ребенка.

Л и н ь к о в. Тянется, как деревце.

В е р а. Тише…

Л и н ь к о в. А все же напрасно ты, дочка, из колхоза уехала. Мы еще один садик открываем. Вчера Дом культуры открыли. Да и мать по внучке жуть как скучает. Скандалит. Из колхоза грозится уйти. К вам, сюда, ее тянет. А если уйдет, что я без нее-то? Может, вернемся домой-то?

В е р а. Нет. (И через паузу.) Вот пусть мама приезжает, и бабушке веселей. Не вам, батя, так говорить. «Напрасно уехала»! Сами осрамили, ославили нас с Левкой. Еле его здесь-то удержала. «Напрасно»! Я не для того замуж выходила, чтоб с мужем только праздники справлять. Нам и здесь хорошо.

М а т р е н а. Ой, ведь грех-то какой! «Хорошо»! Да они тут, сердешные, в столице всего района, только поворачиваются! Детского сада нету…

В е р а. Неправда, есть здесь садик!

М а т р е н а. Ой, не болтай, Вера, не болтай! Три детских сада на весь районный центр! Ну куда же это годится! Вчера записались. Очередь чуть не сто первая!

В е р а. Ну и что? Ну и пусть! Все равно возвращаться нам нельзя! Вот скоро еще садик откроют, тогда…

М а т р е н а. Скоро, да не больно!

В е р а. Да мне сам Иван Романыч обещал…

М а т р е н а. Все они, Иваны, на обещания хороши! Ты не верь им, внучка! Они обдурачить вмиг могут!

Линьков всячески старается прервать Матрену, но Булатов сам выходит из-за печи.

В е р а. Ой, Иван Романович! И вы тут! А я-то неприбранная. Вы уж извините!

Б у л а т о в. Нет уж, вы меня извините. Но я не хотел вмешиваться в ваш чисто семейный разговор.

В е р а. А бабушка Матрена — она не от сердца, она просто…