Игорь Соболев - Моя деревня

Песня звучит громче. Поют все. Огромное красное солнце. Живая картина.

З а н а в е с.

Москва — БАМ — Москва

Л и н ь к о в П е т р А ф а н а с ь е в и ч — председатель колхоза, дважды Герой Социалистического Труда, старше 50 лет.

Б у л а т о в И в а н Р о м а н о в и ч — секретарь райкома КПСС, депутат Верховного Совета СССР, 36 лет.

Л е в к а — приемный сын Линькова, лет 30.

В е р а — его жена, колхозница, дочь Линькова, 22 года.

К а т я Р о м а ш о в а — работник Сибирского отделения Академии наук, 30—32 лет.

Е ф и м е н о к Н и к о л а й Н и к о л а е в и ч — парторг колхоза, лет 45.

В о р о н М и т р о ф а н — плотник, колхозник, за 60 лет.

В и н о г р а д о в П а р а м о н — бородатый старик, товарищ Линькова.

Т е т к а Л ю б а — жена Линькова.

Б а б к а М а т р е н а — ее мать.

М и т я Б о г а т ы р е в — председатель колхоза «Опалиха», выпускник Сельскохозяйственной академии.

К р у г л а к о в с к и й А н а т о л и й }

Г р о ш е в Р у с л а н }

Х в а т о в Л е о н и д }

Д е м и н В а л е р и й } — заключенные, потом колхозники.

М и л и ц и о н е р.

М а р и я П о т а п о в н а — технический секретарь райкома.

С е р г е й И в а н о в и ч — помощник Булатова.

Ф е н я — молодая колхозница.

К о л х о з н и к и и к о л х о з н и ц ы, р а б о т н и к и р а й к о м а.

Действие происходит в одном из районов Сибири и в старом колхозе на целине.

Хата-развалюха. Печь. Мрачная, потрескавшаяся. Кое-где подмазана красной глиной, перемешанной с соломой. Она покосилась, стоит на подпорках. В слепых окнах ни одного целого стекла. А кое-где дыры в окнах заткнуты тряпьем, соломой. Замызганный стол. Его ножки основательно врезались в земляной пол. А пол весь избит. Под столом, под лавками уровень пола выше. Под черным потолком люлька. Над столом керосиновая лампа с разбитым стеклом. В углу, у печки, переборка, а за ней на веревке телок. Иконка. Сонно мерцает лампада. Мрачно. И вся эта мрачная картина контрастирует с ярким, радостным солнечным светом, заглянувшим в развалюху, — это резко открыли входную дверь. Далеко за дверью, на улице, виден небольшой подъемный кран. Возгласы людей. Шум стройки. Мимо, ревя моторами, проносятся машины. Мелькают веселые, жизнерадостные л ю д и с носилками в руках. Слышно, как на улице остановилась большая машина. В развалюху с ходу влетел Л е в к а.

Л е в к а. Вера! (Присмотрелся к темноте.) Ты здесь? (Повернулся было обратно, но тут же через окно на улице увидел кого-то. Подбежал, растворил окно и крикнул на улицу.) Катя! Катюша! Иди-ка сюда! Ну, скорее! Бегом!!

Подбежала к окну К а т я.

Здорово!

К а т я. Здравствуй, Лева! Избалованный вы народ, бывшие танкисты. Нет того, чтобы самому подойти, — женщине, как солдату, кричит: «Бегом! Быстрее!»

Л е в к а. Да тороплюсь я! Машина стоит, мотор не выключал! Ну, говорила с батей?

К а т я. О чем?

Л е в к а. Да ты что? С луны свалилась? Насчет «Опалихи»! Насчет помощи агроному!

К а т я. Нет, Лева, чего-то боязно…

Л е в к а. Да чего ты боишься? Говори! Не тяни! Дело это великое, а ты — «боязно»! Говори немедленно!

К а т я. Нет, а если сам?..

Л е в к а. Мне не с руки! Да и… Он меня тут на «политбеседу» вызвал! Стружку будет снимать… Так что не тяни! Поняла? И чтобы вечером была сегодня в «Опалихе»!

К а т я. Ну, я попробую.

Л е в к а. Нет-нет! Точно! Как положено чтоб было! Понятно? Поеду батю искать. Пока! Катя. Пока.