Лев Шейнин - Пьесы

К а р г и н. Зато другие были. И они показывают, что инициатором этого ходатайства были вы.

П о т а п о в. Кто же это показывает?

К а р г и н. Ну, хотя бы Иван Приходько, бывший купец второй гильдии. Он утверждает, что на специально устроением ужине вы уговорили всех гостей подписать ходатайство о помиловании.

П о т а п о в. Ивана Приходько я действительно знал. Человек стоящий, никогда векселей не просрочивал и в брехне не был замечен. И он жив?

К а р г и н. Мертвые показаний не дают. Вот прочитайте, что он показал. (Вынимает из портфеля и дает Потапову протокол допроса Приходько.)

Потапов читает без очков.

Без очков обходитесь, Лука Митрофанович?

П о т а п о в. Очами пока не страдаю. Сподобил господь священные книги читать, так уж как-нибудь и протокольчик ваш одолею.

Пауза.

К с е н и я П е т р о в н а (подмигивает Каргину на Потапова и шепчет) . Старик — кремень. Притворяется, что не помнит! Вы от него не отставайте.

П о т а п о в. Прочел. Спорить не стану, так оно и было. Хотел я, видно, доброе дело сделать, душу человеческую спасти.

К а р г и н. Почему же именно эту душу? Ведь осудили семерых.

П о т а п о в. Спасаешь того, кто ближе.

К а р г и н. Логинов был вам близким человеком?

П о т а п о в. Еще чего!.. Сродства у нас с ним не было.

К а р г и н. Но, может быть, предвиделось?

Эта фраза Каргина действует на Потапова как удар хлыста; злобная улыбка перечеркивает ему лицо.

П о т а п о в. Вот только этого мне и не хватало!..

К а р г и н. Бывшая игуменья женского монастыря, мать Соломонида, показывает, что, встретив ее как-то на базаре, вы сказали, что Логинов заслужил помилование.

П о т а п о в. На базаре?.. Не помню. Да и чего стоит базарный разговор — грош ему цена!..

К а р г и н. Да, действительно, базарный разговор — грош цена. В таком случае я предъявляю вам подлинник ходатайства о помиловании. Вот он. Это уже не базарный разговор. (Протягивает документ.)

Потапов снова идет к окну, читает, потом о чем-то задумывается.

К с е н и я П е т р о в н а. Глядите, весь перекосился.

П о т а п о в (возвращаясь от окна к Каргину и отдавая документ) . Извольте. Прочел с удовольствием. Написано по всей форме.

К а р г и н. Сами писали?

П о т а п о в. Нет. Мне бы так форсисто не написать, я не дюже грамотен. Прибедняться не стану — сотнями тысяч ворочал, а всю бухгалтерию в голове держал. Конечно, люди мы были темные, некультурные. Куда нам до теперешних! Вот, к примеру, взять наш колхоз: в правлении председатель, и бухгалтер есть, и счетовод, и экономист, и агроном, и зоотехник, и бригадиры. Так, Ксения Петровна?

К с е н и я П е т р о в н а. А как же! Все как полагается.

П о т а п о в. А у меня вот не полагалось, один со всем управлялся, хотя обороты были не меньше, чем в вашем колхозе. Меня ведь купцом первой гильдии не горсовет назначил — сам в люди вышел… Что поделаешь, темны были, ох, как темны!..

К с е н и я П е т р о в н а. Так ведь ты своим деньгам сам хозяином был, а тут деньги общественные, народные. Товарищ Ленин говорил: социализм — это учет.

П о т а п о в. Учет — это когда каждую копейку считают. А когда на учетчиков тысячами швыряются — это не учет, а безобразие!.. Эх, сильна матушка Русь, какая другая держава могла бы столько учетчиков выдержать!..

К с е н и я П е т р о в н а. Верно сказал — сильна советская держава. Не то, что прежняя Россия. А что учетчиков много, и партия говорит. Но ведь ты только недостатки видеть хочешь, а хорошего не замечаешь, куриная слепота!..

К а р г и н. Вернемся, однако, к документу. В нем черным по белому написано, что Николай Логинов оказывал неоценимые услуги в борьбе с большевиками…

П о т а п о в. Читал.

К а р г и н. Как это понимать?

П о т а п о в. Так, как написано.

К а р г и н. Именно?

П о т а п о в. Чего ты ко мне привязался?! Написано так, как было, а было так, как написано. Давай говорить начистоту!

К а р г и н. Этого я и хочу.

П о т а п о в. А коли хочешь, так слушай: ни я, ни прочие, которые этот документ подписывали, зря заступаться за Логинова не стали бы. Большевики тогда хотели нас сокрушить, а мы их. Примирения быть не могло: кто кого! Как теперь у вас поют, это был «последний и решительный бой». А Логинов в этом бою стал перебежчиком — на белых работал. За это мы его и спасли. Видишь, я прямо говорю, не скрываю… Да, был я врагом Советской власти, был! За это полным рублем расплатился, чистоганом, задолженности за мной нет! Теперь смирился — нет власти аще не от бога. А ежели второй раз взыскать захотите — не боюсь! Мне восемьдесят пятый год пошел, можете мне соли на хвост насыпать, на том свете и следователи не страшны. Им, пожалуй, там хуже придется, чем нам, грешным.