Лев Шейнин - Пьесы

Б е р г. В мое распоряжение?!

Г р е й в у д. Совершенно верно. Короче, правительство Соединенных Штатов командировало меня за вами, профессор Берг. Вам предлагается пост научного руководителя энергетического концерна — десятки исследовательских лабораторий, любые приборы, опытные станции, мастерские, если понадобится, целые заводы будут служить вашему гению… Вы и ваша семья должны завтра покинуть Норвегию. Лодка ждет вас в условленном месте…

Б е р г. Это так неожиданно…

Г р е й в у д. И так закономерно. Да поймите же, профессор, немцы лихорадочно работают над атомной проблемой. При этих условиях оставлять вас в оккупированной Норвегии преступно. Там, в Америке, вы сможете реально помочь своей измученной родине, если только вы хотите ей помочь…

Б е р г. Хочу ли я помочь моей Норвегии!.. Ах, если бы вы знали, коллега, как я ненавижу фашизм, войну, оккупацию… Они отняли свободу у моего маленького народа, они отняли независимость, за которую мы, норвежцы, боролись сотни лет…

Г р е й в у д. Поэтому я приехал за вами, коллега. И поэтому вы не имеете права колебаться и размышлять…

Снова шум автомобиля за окном.

Б е р г (встревоженно прислушиваясь) . Тише… (Подходит к окну, опускает штору.) Пойдемте пока в сад…

Выходят. Восемь раз бьют часы — восемь часов вечера. В кабинет входят К в и с л и н г и Г л а н.

К в и с л и н г. Господин ландсфюрер сейчас приедет сюда. Глан, Гамсун здесь?

Г л а н. Да, ваше превосходительство, он в столовой с моей женой. Я должен сообщить вам удивительную новость — к нам в дом приехал Грейвуд, американский физик. (Оглядываясь.) По-видимому, нелегально…

К в и с л и н г. Я знаю об этом… (Улыбаясь.) Что вы таращите на меня глаза? Политика — сложная штука, доцент. Так вот, слушайте. Нам известно, что Грейвуд приехал за вашим тестем. Он хочет увезти его в Америку.

Г л а н. Увезти в Америку?

К в и с л и н г. Так вот — пусть он едет в Америку. И вы поедете с ним…

Г л а н. Я ничего не понимаю, ваше превосходительство.

К в и с л и н г. Есть шифровка из Берлина. Они обменяли Берга на молибден, который американцы будут давать им через шведов. Понятно?

Г л а н. Не совсем…

К в и с л и н г. Но главное не в этом. Отпуская Берга вместе с вами, фюрер рассчитывает иметь информацию не только о работе Берга, но и других физиков, которые находятся теперь в Америке. Вам оказывается огромное доверие, Глан. В Нью-Йорке вы свяжетесь с инженером Ланге, представителем Шведского стального треста. Пароль «Валькирия». Ему вы будете передавать все сведения… Желаю вам удачи!.. А теперь зовите Гамсуна…

Г л а н выходит. Квислинг молча расхаживает по кабинету. Входит Г а м с у н.

Г а м с у н. Вы меня спрашивали, ваше превосходительство?

К в и с л и н г. Да. Прошу вас немного обождать, сейчас приедет ландсфюрер Керн…

Г а м с у н. Быть может, я лучше подожду вас у себя дома?

К в и с л и н г. Нет, мы сговорились с Керном встретиться именно здесь. (Выходит.)

Гамсун молча курит. Входят Г р е й в у д и Б е р г.

Г р е й в у д. Значит, через два часа я приеду за ответом.

Б е р г. Стоит ли вам выходить в город, коллега?

Г р е й в у д. Ничего, у меня надежные документы. (Уходит.)

Берг садится рядом с Гамсуном.

Б е р г. Кнут, ты мой друг, и мне нужен, как никогда, твой совет. Меня приглашают в Америку. Вместе с семьей… Могу ли я покинуть Норвегию в такое тяжелое время?..

Г а м с у н. В Америку? Каким путем?

Б е р г. На подводной лодке.

Г а м с у н. Не рискованно ли это, Рикард?

Б е р г. Дело не в риске. Я не знаю, как поступить. Может быть, Грейвуд прав, и там, в Америке, я смогу помочь нашей измученной родине… Как ты считаешь?

Пауза. Гамсун не знает, как ему ответить. Он еще не решается сказать Бергу о своих связях с гитлеровцами. Начинает осторожно, издалека.

Г а м с у н. Как тебе сказать, Рикард… Жизнь сложнее прямолинейных решений… Ты говоришь — помочь Норвегии. А что, собственно, произошло? Мировая буря. Мы — маленькая страна… Мы считали нейтралитет своей национальной политикой, но жизнь развеяла эти иллюзии…

Б е р г. Я не понимаю, Кнут…

Г а м с у н. Может быть, надо пренебречь этим, быть выше… Все-таки немцы признают, что мы — нордическая раса… В конце концов, Рикард, есть вечное, которому мы служим. Человек должен раствориться в космосе… И потом, только пойми меня верно, у Гитлера есть и здоровое начало — идея сверхчеловека, философия силы… Помнишь, я писал об этом еще в «Пане».