Борис Рабкин - Самая длинная ночь

Е к а т е р и н а. Нас сколько?

А л е к с е й. Пятеро. Отец шестой. Корней, Зоя. Восемь.

Е к а т е р и н а. Нужно еще два стула.

Л ю б а. Я принесу. (Идет в прихожую, звонит по телефону. Номер занят. Крутит диск снова и снова.)

А л е к с е й (Георгию) . Пойдем покурим.

Алексей и Георгий выходят на балкон.

Ты что-нибудь понимаешь? Зачем он устроил этот цирк?

Г е о р г и й. Подожди, это только прелюдия. Главное — впереди.

А л е к с е й. Думаешь?

Г е о р г и й. Слава богу, я его неплохо изучил за сорок лет.

Курят. У стола Екатерина и Корней, разговаривают вполголоса.

К о р н е й. Отец у вас человек. Строгий, но человек. Переживает. А вы злые, ругаетесь. Чего ругаться-то?

Е к а т е р и н а. Всю жизнь грызут друг друга, грызут. У вас по-другому.

К о р н е й. Семья. Разобраться надо, обмозговать.

Е к а т е р и н а. Что? О чем речь? Соображаешь? Мне! Диссонанс…

К о р н е й (руками развел) . Катаклизма…

Е к а т е р и н а (порывисто обняла, прижалась к нему) . Ой, Корюша! Не надо было ехать. Говорила тебе. Не получили телеграмму, и все.

К о р н е й. Как ехать? Нельзя. Родня.

Е к а т е р и н а. Сами не живут и другим не дают жить. (Проходя мимо Константина, зло.) Связал черт веревочкой.

К о н с т а н т и н (взял на гитаре аккорд, напевает. Альпинистская песенка) .

А л е к с е й (Георгию) . Ты как считаешь: это дело… Его действительно можно нейтрализовать?

Г е о р г и й. На это он не пойдет.

А л е к с е й. Даже ради мамы?

Г е о р г и й. Жизнью ради нее он бы пожертвовал не задумываясь, а принципом… сомневаюсь.

А л е к с е й. Люди меняются. Он уже не тот, каким был лет десять назад. Зачем же он нас собрал?

Г е о р г и й. Что-то он не договаривает.

К о н с т а н т и н (напевает) . «Связал нас черт с тобой…»

К о р н е й (Екатерине) . Он почему из дома ушел — дефективный ваш?

Е к а т е р и н а. Они с отцом всю жизнь грызлись, до смешного. Скажет: белого хлеба купи — непременно черного принесет, скажет: этого приятеля в дом не води — приведет назло. (Уклончиво.) Старая история…

А л е к с е й (Георгию) . Бедная мама. Этот юродивый ей труднее всех достался.

Г е о р г и й. Потому и любит больше всех. На Руси любят юродивых. Да ведь и отец любит его. По-своему, по-кочеварински. Только не сознается никогда.

А л е к с е й. Учитывая все обстоятельства, которые вскроются на суде, высшей меры, конечно, не будет. Не взял он из этих денег ни одной копейки. Уверен.

Г е о р г и й. Не имеет значения. Ах, Лешенька… Групповое дело. Компаньоны не выпустят его, не в их интересах. За собой потянут. Семь лет. Минимум. Да-а… С каким удовольствием кое-кто станет трепать мое имя… Худо, брат.

А л е к с е й. Хуже не придумаешь…

Л ю б а (она еще в прихожей, у телефона. В трубку) . Алло! Райотдел? Алло! Алло! (Номер не соединился. Нажала на рычаг, опять крутит диск.)

Екатерина и Корней направляются в кухню.

Е к а т е р и н а (Любе) . Ты кому?

Л ю б а. Ко мне прийти должны, договорились.

Е к а т е р и н а. Сюда? Кто?

Л ю б а. Потом расскажу. (Крутит диск.)

Екатерина и Корней уходят.

К о н с т а н т и н (напевает) .

Г е о р г и й (Алексею) . Слушай, а почему вдруг решили проводить ревизию на этом заводе?

А л е к с е й. Какая разница?

Г е о р г и й. Наш брат Костик не просто недоучившийся студент. Да и не алкаш он, нет… Он озлоблен. Он ведь так и не простил старика…

Пауза. Смотрят друг на друга. Понимают гораздо больше, чем говорят.

А л е к с е й. Ну, это уж чересчур…

Г е о р г и й. Не скажи. Все дело в цене. Чем человек готов заплатить за поставленную цель. Посмотри на него.

Исподтишка наблюдают за Константином.

Как стал похож на отца. Голову так же прямо держит, тот же упрямый рот. И в глазах нечто… От дедушки-телеграфиста. Такие не останавливаются на полпути.

Из кухни выходит З о я, Георгий и Алексей отвернулись, стоят, облокотившись на перила, к двери спиной.

З о я (остановилась возле Константина, смотрит на него, грустно качая головой) . Вот зачем тебе понадобились бумаги моего отца…

К о н с т а н т и н. Ага… Не тебе одной красиво жить хочется.

З о я. Дурачок. Кого ты пытаешься обмануть? Господи, какой дурачок!