Иван Кычаков - Гонцы весны

К р у п и ц к и й. Теперь вот что, Владимир Ильич. Вам надо во что бы то ни стало избежать севера. Сейчас мы встретили Игоря, он говорит, что вы в восторге от песен Сояна. Вот и поезжайте-ка, батенька, на юг, в Минусинский округ.

У л ь я н о в. Да, но выбор места ссылки от меня не зависит.

К р у п и ц к и й. Пустяки. Губернатор у нас добрейший человек. А вот это (подает документ) … это вам поможет.

У л ь я н о в. Справка о моем здоровье?

К р у п и ц к и й. Да. Вы болели воспалением легких. Вам необходим юг. И пишет это член Енисейского врачебного отделения, ваш покорный слуга.

У л ь я н о в. Спасибо. Я постараюсь воспользоваться вашей справкой. Но главное, Владислав Михайлович, помочь Ванееву. Он очень болен.

К р у п и ц к и й. О-о, не беспокойтесь. Сделаю все, что могу. Ну-с, а теперь… Владимир Ильич, мы, сибиряки, народ простой, чистосердечный. Позвольте говорить начистоту.

У л ь я н о в. Я всегда так и говорю — начистоту.

К р у п и ц к и й. Красноярск далек от Москвы, от Петербурга, от заграничных центров. Но и здесь есть светлые головы. Здесь пересыльная тюрьма — сюда из царских застенков стекаются все революционные силы. У нас есть шлиссельбуржцы, петропавловцы, есть люди, лично знакомые и работавшие с Плехановым. У нас, у Юдина например, да это вы и сами знаете, великолепная библиотека, которой может позавидовать сама Европа. Есть люди, знающие Маркса от корки до корки.

У л ь я н о в. Я это заметил. Это отрадно… Владислав Михайлыч, вы очень любите Сибирь?

К р у п и ц к и й. О да! Знаете, чем мне дорога Сибирь? Здесь вы не увидите барской усадьбы. Полнейший простор для свободного капитала. Вот маленький пример. В Енисейске я, как врач, знавал одного мещанина. Недавно встречаю его в губернском присутствии и не узнаю. Соболья шуба, золотые кольца, весь какой-то окрыленный, помолодевший. Оказывается, завел крупное дело.

У л ь я н о в; Торгует лесом?

К р у п и ц к и й. Да, да… И с кем торгует! С самой Европой.

Г о р и н (неожиданно) . В нашей деревне два мироеда да лавочник народ прижали так, что ни вздохнуть, ни охнуть.

К р у п и ц к и й. Да, да, капитал растет не по дням, а по часам. (Пауза.) Я слышал, вы пишете книгу о развитии капитализма?

У л ь я н о в. Да, собираю материал.

К р у п и ц к и й. Здесь вы найдете его предостаточно. Я верю, что капитализм в России встанет на ноги, отряхнет прах старого и поведет страну вперед.

Ильич резко встал.

Вы не согласны?

У л ь я н о в. Продолжайте.

К р у п и ц к и й. В своей последней статье…

У л ь я н о в. Я читал вашу статью. Вы пишете: «Русские капиталисты еще не знают дела, шаги их неопытны, движения неуклюжи. Порой их берет сожаление о прошлом».

К р у п и ц к и й. У вас феноменальная память — цитируете наизусть. Значит, дошло?

У л ь я н о в. Это русская-то буржуазия грешит «сожалением» о прошлом?

К р у п и ц к и й. Да.

У л ь я н о в. Да подите вы, батенька! И охота вам себя морочить и клеветать так необъятно на бедную русскую буржуазию.

К р а с и к о в. На мой взгляд, Владислав Михайлович очень правильно характеризует деревню.

У л ь я н о в. Да. Деревню он характеризует правильно. Он ярко, с таким, знаете, изящным сарказмом рисует нашего либерала. Да и мещанину не дает спуску.

К р у п и ц к и й. Хоть на том спасибо.

У л ь я н о в. Но вместе с тем он непозволительно заигрывает с буржуазией. А для чего?

К р а с и к о в. Для чего?

У л ь я н о в. Чтоб легче было лягнуть Маркса! «Лягальные» марксисты — вот и лягают! (Крупицкому.) Не так ли?

К р у п и ц к и й (ошеломлен) . …У Маркса… видите ли… мы берем главное — учение о капитале. А борьбу… борьбу мы видим в другом.

Горин, внимательно слушавший беседу, хочет прикурить. Ульянов берет спички, высыпает их на ладонь, коробок протягивает Горину.

У л ь я н о в. Прикуривайте. Не выходит? Вот так же и они… хотят выветрить из Маркса главное и оставить то, чем никого и ничего не зажжешь! (Возвращает спички Горину.)

К р у п и ц к и й. Мы действуем во имя народа, создаем комитеты грамотности. Разве это не достойно похвалы? Мы требуем: обеспечьте высокую нравственность, организуйте народную промышленность.

У л ь я н о в. Во имя народа! Подите вы! Народ для вас серая, безликая масса, от имени которой вы занимаетесь романтически возвышенным вещанием, но романтизм этот не только наивный, но и реакционный.

К р у п и ц к и й. Вот как! Не ожидал… Пьер, вы слышите, я попал в реакционеры. (Натянуто смеется.)

У л ь я н о в (Красикову) . А вам, милейший, с вашими комитетами грамотности для бедных и обездоленных людей, я бы сказал так. Двое собрались поднимать бревно. Один говорит: ты поднимай, а я буду кряхтеть.