Николай Герасимов: Рыцарь зеркального отражения

За окном гудел ветер. Я ждал капли дождя, но они так и не зазвучали. Углы в помещении находились на своих местах, и я успокоился. Полина молча развязала мои руки, с подозрением посмотрела мне в глаза и очаровательно улыбнулась.

– Тебе сегодня ещё учиться!

Я слегка приоткрыл рот, вспомнив про задания, которые мне оставил Максим.

– Да, так что давай вставай! Иди на кухню. Я уже приготовила завтрак! Ты любишь яичницу?

Моя голова утвердительно закивала в ожидании скорого лакомства.

– Ну и отлично! Сегодня у тебя Герцен, «С того берега»… Кстати, твой Сервантес тоже тебя ждёт. Я узнала, что Максим разрешил тебе читать. Странный у тебя выбор, – она пожала плечами и ушла из комнаты.

Я пару минут лежал неподвижно, сел на кровать, протёр глаза освободившимися руками и стал думать. «Нужно поесть, умыться, найти бумагу в комнате у Максима, – мысли бегущей строкой проносились мимо глаз, – Где конспектировать? Он наверняка весь стол завалил очередными социалистическими газетами.»

В тот день я слушал ветер и много читал. Полина разрешила мне заниматься на кухне. Она мне не мешала. Знала, что завтра меня ждёт зачёт. У Максима будет много вопросов. Вероятно, не только по теории социализма.

***

– Так что же ты? – произнёс Максим. – Ты вот так и будешь конспектировать дальше?

Мы сидели на кухне. Полина отлучилась по каким-то делам, не желая нам мешать. За окном шел холодный дождь. Максим очень долго разбирал мои записи и остался очень недоволен ими.

– Это не конспект, это примитивное перечисление фактов.

– Что ты от меня хочешь?

– Я хочу от тебя, – он снял очки и небрежно протёр тыльной стороной ладони. Кажется, стёкла стали ещё более мутными. – Вдумчивого прочтения классиков социализма, – он сделал ударение на последнее слово и глубоко вздохнул.

– Максим, я стараюсь читать так, как это у меня получается, – в растерянности произнёс я. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь.

– Я хочу понимания! – резко сказал он и сломал двумя руками желтый карандаш, который он не выпускал из рук уже около часа. – А ты просто пишешь, как будто тебе это неинтересно!

– Герцен и правда не очень интересный, – признался я и сфокусировал свой взгляд на жёлтой карандашной крошке. Мелкие крупицы стержня превратились в однородный порошок. Мне хотелось растереть его по бумаге. Воображение требовало больше красок.

– А ты знаешь, что Герцен всю свою жизнь отдал на борьбу с эксплуатацией?

– Знаю, – пробубнил я. Что-то подсказывало мне, что когда мы дойдём до Фурье, то нотации Максима мне придётся слушать, стоя на коленях и вымаливая у него прощение за своё хладнокровие по отношению к классикам социализма.

– … Социализма! – крикнул ещё раз он. Я не разобрал, что он говорил перед этим. Отвлёкся. – Социализм создавался усилениями многих. Все они были честными людьми, они хотели единства человечества! Они хотели равенства и свободы для народа! Мы с тобой даже представить не можем, чего им этого стоило.

– Видимо, много стоило, – безразлично ответил я.

Максим нервничал. Всё утро он, как заведённый, ходил из угла в угол и не мог остановить себя в своём возмущении. Мне становилось скучно. Резкие движения его тела тоже стали утомлять. Я ждал, когда вернётся Полина. Она мне должна помочь. Она в самом начале была на моей стороне. Я верил в это. Но она всё никак не приходила. Мне даже казалось, что с ней могло что-то случиться. Максим сообщил мне, что ей нужно поехать в город, что-то передать одному из его друзей. От этой мысли я волновался ещё больше. Сейчас Максим создавал вокруг себя лишь страх и неуверенность. Я боялся что-то возражать ему, хотя некоторая доля протеста в моих словах с каждым часом увеличивалась.

***

Слова Максима сплетались в единый комок негодования. Он говорил много. Говорил страстно, и в какой-то момент речь его была обращена явно не ко мне. Острый нос его, как клюв неизвестной мне птицы, пугал меня. В Максиме было что-то невозможное. Он то и дело чертил в воздухе какие-то фигуры и щёлкал пальцами в такт моему пульсу.

– Ты понимаешь меня? – сказал он неожиданно ещё громче обычного. – Вот это, – он схватил тетрадь с моими конспектами. – Обман! Ты хочешь врать мне и дальше?

– Нет, Максим, – спокойной проговорил я.

– Ты будешь меня слушаться?

– Да, Максим

– Ты не обманешь меня? – спросил сон и с презрением схватил мою тетрадь большим и указательным пальцем. – Не будешь больше так делать?

– Не буду, – пробубнил я в ответ.