Николай Герасимов: Рыцарь зеркального отражения

– Ты как-то странно двигаешься, – с восхищенным любопытством сказал я.

– Нормально, – легким кивком ответил Максим. – Нормально я двигаюсь. А тебе надо поесть.

Румянец стал заливать мои щеки. «Когда тебя кто-то кормил в последний раз?» – риторический вопрос возник в моей голове, как грохот молнии. Я чуть улыбнулся от нелепости происходящего. Как будто речь шла о чем-то очень важном. Как будто это что-то значит. Как будто мир перевернулся.

– Не знаю, что и сказать, но есть это можно, – столовой ложкой Максим пытался накладывать мне на тарелку пельмени. – Знаешь, это вполне доступно, сытно и…

– А я люблю пельмени, – с улыбкой ответил я.

– Ну… – Максим немного смутился, но тотчас, же сделал вид, как будто выполняет свой гражданский долг. – Ешь.

***

– Кажется, он просто не понимает, что происходит.

– Разумеется! А ты думал, что он может быть другим?

– Каким другим?! – ответил раздражённым голосом Максим.

– Успокойся, невротик, – смеясь, произнесла Полина. – Он очень устал, не видишь? Он даже нас с тобой не замечает.

Я действительно почти не замечал их. Я ел пельмени. Всё моё естество было сопряжено с чувством голода. Пельмени мне казались какими-то необыкновенно вкусными. Особенно мне нравился процесс раскусывания лакомства. Зуб разрывает мягкую оболочку блюда, проникает в начинку, и вот уже целая палитра вкуса растекается по нёбу и поверхности языка в радужных красках радости. Слюна стекает по пищеводу, подобно воде с горного склона. Я был весь одурманен запахом чеснока и пряностей. Звериное чувство противно тонкостям гастрономических изысков. Впрочем, о каких изысках идёт речь?! Это же просто пельмени! Эта мысль меня немного отрезвила, и я смог следить за диалогом Полины и Макса.

– Меня смущает не то, что он толком не сказал, чем занимался в институте, а то, что в этой истории фигурирует какой-то человек, о котором он внятно ничего не смог рассказать. Это был набор каких-то…

– Междометий, – продолжил Максим.

– Всё ты знаешь! Конечно!

– Успокойся. Пока мы имеем дело с загадочным набором разрозненных историй. То, что ты рассказала – ценно.

– Юморист, – скептично произнесла Полина.

– Правда, ценно.

– Что ценного?! Да, он учился в институте, долго учился, два раза восстанавливался, а потом бросил. Чем там занимался – неясно, это ещё ладно… Потом влез в долги – это тоже понятно. С этим мы можем разобраться. А почему я подобрала с улицы его в таком состоянии? Вот что интересно. Когда мы шли к дому, он нёс какую-то нечленораздельную муть про какого-то человека, видимо, своего друга. Я понимаю, я всяких людей видела. Некоторые любят про девушку, другие про родственников, а чтобы про… друга. Странно.

– Что странного?

– То, что он бредил про своего друга, не будучи пьяным или под дурью.

– Я думаю, что, учитывая катастрофические отсутствие жилищных помещений…

– Опять ты за своё… Занудил. Ла-ла-ла

– Другими словами, люди, живущие на улице, и не такое говорят.

– Этот жил не на улице. Точно не на улице.

– А где?

– Не знаю, но точно не там, – Полина вздохнула, – у него нет струпьев на коже. Сейчас они у всех, кто живёт на улице.

– Наблюдательная.

– Да, я считаю, что вполне себе занимаюсь делом, в отличие от тебя. Но сейчас не об этом. Меня волнует этот его друг.

– Друг?

– Скорее всего, – ещё раз вздохнув, произнесла Полина. – Может, и не просто друг.

– Или даже совсем не друг, а враг, – ответил Максим.

– Нет, точно не враг. Слишком уж восторженным у него был голос.

– Знаешь, Наполеон тоже восторженно говорил о своих противниках…

– Он похож на Наполеона? Да ты посмотри на него! Голодный, замёрзший…

– Ладно, хватит об этом. Пока ясно одно, скорее всего, он может нам пригодится.

– Руки. Помни о руках!

– Это только гипотеза.

– Какая ещё гипотеза!! Я целую ночь провела с ним, это выше всякой гипотезы!

***

Я закончил приём пищи и резко развернулся в сторону своих новых знакомых. Их глаза немного округлились, когда я им улыбнулся. Они молчали. Меня слегка развеселила их реакция. Будто бы напугал их чем-то. Странное дело, пугаться меня? Меня, как было уже правильно подмечено, подобранного с улицы. Как бомжа иди дворнягу. В то мгновение я поймал взглядом то, как яркий свет солнца ложился на мои ладони. Я смотрел на свои руки. Они были такими яркими, я никогда не видел своих рук в таком ярком освещении. Узор жизни, линия судьбы – всё это было неважно. Главное, что я радовался свету. Радовался, как никогда раньше. Всё вокруг было прекрасно. Мои спутники были прекраснее всего. Я смотрел на Полину. Она была другой. В тот день она была совсем-совсем другой. Это было, как перерождение. Длинные до плеч чёрные волосы, карие глаза, удивительное лицо, выдающее в ней пыл авантюристки. Под синим халатом, который был на ней, проступал стройный силуэт её фигуры. Она была настолько прекрасна, что желание сделать ей комплимент вступило в конфликт с неизбежным принятием того, что я просто не смогу передать в словах хотя бы часть её красоты. Смуглая кожа на её стройных ногах, изгибы упругого тела, – это было выше моих фантазий. Когда она стала поправлять халат, я заметил, что внизу живота у неё была небольшая татуировка, фраза на французском «Propriete, – c’est le vol» 1 1 Собственность – это кража. . Она смущённо улыбалась. На мгновение она прищурила глаза, будто бы заподозрила, что я замыслил что-то неладное. Затем сложила руки на груди, глубоко вздохнула и сделала шаг в мою сторону. В её глазах отражались мои руки. С непонятным мне восхищением она разомкнула губы и провела кончиком языка по верхней губе. Я в растерянности положил руки на колени и опустил глаза. Полина нервно дышала. Она молча взяла мою руку и прижала к своей щеке. Мне хотелось, чтобы она тоже радовалась солнцу