Жеральд Сиблейрас - Ветер шумит в тополях

ФЕРНАН: И какого же возраста были девочки?

РЕНЕ: Ну… лет двенадцати-тринадцати.

ГУСТАВ: Интерес к двенадцати-тринадцатилетним девочкам вам как раз по возрасту.

ФЕРНАН: Будьте осторожны, по крайней мере. Вас могут неправильно понять, видя, как вы ковыляете, преследуя группу девочек.

ГУСТАВ: А ваша роза, на что она похожа?

РЕНЕ:…На цветок.

ФЕРНАН: Теперь понятно.

РЕНЕ: На длинную лилию… стройную и гибкую.

ГУСТАВ: Глядите-ка, вы, оказывается, тоже поэт!

РЕНЕ: Согласитесь, что это большая неожиданность. Я и понятия не имел, что в шестистах метрах отсюда имеется школа для девочек.

ГУСТАВ: Я тоже не знал.

РЕНЕ: Но для вас-то это естественно: вы ведь вообще не выходите.

ГУСТАВ: Никогда. Комната, терраса, тепленький супчик и баиньки.

РЕНЕ: Однако… вчера вечером вы нарушили эту свою привычку… Браво!

ГУСТАВ: Благодарю вас.

РЕНЕ: Сестра Мадлен сказала мне, что сожалеет о том, что вы такой вспыльчивый… сварливый…нехороший… неприятный… злобный… желчный, она еще добавила, потому что у вас замечательный вкус и, вполне вероятно, большой талант.

ФЕРНАН: А я спрашиваю себя, не влюблена ли сестра Мадлен в вас, Густав.

ГУСТАВ: Ох, не надо было мне ее валтузить. В результате всё обернулось против меня.

ФЕРНАН: Стало быть, в результате вы повстречались с малышкой.

РЕНЕ: Повстречался? Случайно столкнулся.

ГУСТАВ: И что же вы теперь намерены делать?

РЕНЕ: Понятия не имею.

ГУСТАВ: Опять туда пойдете?

РЕНЕ:…Вполне вероятно.

ГУСТАВ: Можно не сомневаться.

РЕНЕ: А что же мне еще остается? Не могу же заговорить с ней на улице.

ФЕРНАН: Почему бы и нет?

РЕНЕ: Неприлично.

ФЕРНАН: Неприлично! На дворе 1959 год, старина! Ничего неприличного больше не существует. С женщинами надо вести себя в современной манере.

ГУСТАВ: Да, будьте посовременней.

ФЕРНАН: Рассмешите ее.

РЕНЕ: Интересно, как вы себе это представляете?

ФЕРНАН: Пошутите как-нибудь.

ГУСТАВ: Каламбур отпустите… Хотите, я для вас придумаю?

РЕНЕ: Нет, спасибо, это бесполезно.

ГУСТАВ: Вы правы. Смешить женщин — дело бессмысленное.

ФЕРНАН: Не согласен. Напротив, это чрезвычайно важное занятие.

ГУСТАВ: Иллюзии! Никогда женщина не выберет того, кто ее смешит, она выберет того, кто вызывает у нее желание. Я имею в виду желание физиологическое. У высокого, красивого парня, хорошо сложенного, с прекрасной шевелюрой, пусть даже он и мрачен, гораздо больше шансов соблазнить женщину, чем у веселого шутника, если он лыс и не вышел ростом.

ФЕРНАН: А при равных физических качествах они предпочитают тех, кто их веселит.

ГУСТАВ: Поверьте, я знаю это не понаслышке: не надо их веселить, надо просто им нравиться.

РЕНЕ: (Густаву) А приходилось вам хоть раз рассмешить женщину?

ГУСТАВ: До слез!

ФЕРНАН: Это такое чудо — смеющаяся женщина. Она обо всем забывает, она забывается до того, что… предлагает себя в дар. Лично я полагаю, что рассмешить женщину столь же важно, как и доставить ей наслаждение.

РЕНЕ: Не так-то легко, однако, совместить и то и другое.

ГУСТАВ: Никогда не говорите женщине, что рассмешить ее столь же важно, как и доставить ей наслаждение. Она как раз может подумать, что вы не намерены совмещать одно с другим, и немедленно вас покинет.

РЕНЕ: Ваше теоретизирование по любому поводу действует на меня удручающе.

ФЕРНАН: В любом случае в подобных делах следует не рассуждать, а действовать.

РЕНЕ: Когда я приехал в Париж в 1913 году, я ходил за женщинами следом.

ФЕРНАН: Вот это по делу!

РЕНЕ: Но ни с одной так и не осмелился заговорить.

ГУСТАВ: Вы упустили свой шанс. Сейчас вы даже и ходить следом не можете.

РЕНЕ: Что в вас симпатично, так это умение всегда найти доброе слово.

ГУСТАВ: И потом, если женщины действительно так любят смеяться, как вы полагаете, почему, объясните мне, подавляющее большинство из них идет по жизни в сопровождении мрачных кретинов?

РЕНЕ: Из-за денег, разумеется!

ФЕРНАН: Из-за денег отчасти, но также и потому, что подавляющее большинство мужчин — это мрачные кретины… Моя сестра, например, вышла именно за кретина…

ГУСТАВ: Могу подтвердить.

РЕНЕ: Вы знакомы с его сестрой?

ГУСТАВ: Она мне пишет по два раза в неделю.

РЕНЕ: Ах, да, верно.

ГУСТАВ:…Ну, так что? Вы говорили о кретине вашей сестры… Он опять в обмороке.

РЕНЕ: Встряхните его хорошенько.

Густав встает, чтобы встряхнуть Фернана, но тот уже приходит в себя

ГУСТАВ: О… Фернан… Постарайтесь все же не отключаться посредине фразы, старина, это приводит в отчаяние.