Катя Райт - Правила склонения личных местоимений

Оставить Ксюшку одну на целый день я не могу, а Инна Марковна иногда соглашается посидеть с сестренкой. Вчера вечером я спросил у нее, и она сказала, что свободна в субботу и с удовольствием побудет нянькой. Инна Марковна немного в курсе нашей ситуации, нашего семейного психоза, я имею в виду, но как порядочная хорошо воспитанная еврейская женщина, не задает лишних вопросов. К тому же, она вдова, ее взрослая дочь давно обзавелась собственной семьей, так что, думаю, Инне Марковне самой очень нравится проводить время с Ксюшкой. Тем лучше.

Когда Инна Марковна открывает дверь, я спрашиваю, могу ли привести ей Ксюшу. Так мне намного спокойнее. Инна Марковна улыбается и кивает. Я говорю, что мы будем через десять минут. Конечно, я мог бы просто позвонить и не бегать туда-сюда с этажа на этаж, но я хочу еще покурить, так что совмещаю не очень приятное с совсем не полезным.

Нам, правда, невероятно повезло с соседкой. Даже не знаю, как бы я выкручивался, не будь Инны Марковны. Она всегда была как-то неравнодушна к детям нашей семьи, а уж Ксюшка ее совершенно пленила. Правда, по началу соседка очень хотела помочь нам во что бы то ни стало, и как часто бывает в таких случаях, в своем благородном порыве чуть не наломала дров. Да, она чуть было не подняла на уши службы опеки, милицию, социальных работников и всех учителей в моей школе. Пришлось ей очень долго все объяснять и еще дольше убеждать ее в том, что ее попытки действовать как полагается честной еврейской женщине только усугубят ситуацию. Слава Богу, Инна Марковна оказалась на редкость адекватной и все же приняла мои уговоры к сведению. Да, в отличие от подавляющего большинства взрослых, она прислушалась ко мне, а не отмахнулась со словами: «Не придумывай! Ты еще ребенок! Мне виднее». В общем, она молодец.

– Как у вас дела? – спрашивает Инна Марковна, когда я привожу Ксюшку.

– Нормально. – отвечаю.

Она скептически мотает головой и как-то почти лукаво прищуривается.

– Правда, все хорошо! – широко улыбаюсь я.

– Как у тебя в школе?

– Нормально.

– Ты же понимаешь, что тебе надо учиться, Рома? – очень участливо продолжает Инна Марковна.

– Угу. – бурчу я. – Извините, мне надо бежать, я тороплюсь.

Я быстро машу сестре и спускаюсь по лестнице.

Сегодня Егор попросил меня помочь в автосервисе. В общем-то, неплохо. По крайней мере, ничего противозаконного. Однако работать приходится допоздна.

Возвращаясь домой, у одного из подъездов я встречаю Дашку Конкину из параллельного класса. Она сидит на лавке и курит. Мы с Дашкой общаемся немного. Не друзья, конечно, потому что друзей-то у меня в школе нет, но так, вроде как, здороваемся. Она прикольная, с ней можно поржать, покурить за углом и все такое.

Уже поздно, а Дашка сидит тут совершенно одна.

– Привет. – говорю. – Как дела?

– Привет. – отвечает она. – Лучше всех!

– Чего сидишь?

– А что, нельзя?

Она огрызается, и мне вдруг становится ее безумно жалко. У Дашки дома полный трындец, об этом все знают. Она поэтому все время и тусуется по каким-то квартирам, подъездам, вечно мотается с какими-то непонятными ребятами, бухает и спит со всеми подряд. Учителя в школе в один голос твердят, что от Конкиной ничего другого ждать не приходится, потому что у нее семья неблагополучная, потому что она в такой среде растет и тому подобное. А по мне так Дашка потому и шатается неизвестно где, что ей домой идти тошно. Она кроме родителей-алкоголиков ничего и не видела. Может, и рада была куда-нибудь сбежать – так ее никуда не зовут. Никто особенно не горит желанием показывать Дашке лучшую жизнь. Может, потому что и показать-то им всем особенно нечего. Мне тоже нечего, но у меня, по крайней мере, дома чисто, в холодильнике есть еда и соседка добродушная под боком. У Конкиной, видимо, и этого нет.

– Чего домой не идешь? – спрашиваю, достаю сигарету и закуриваю. – Поздно уже.

– Не хочу домой!

– Что так?

– Предки достали!

– Так сильно, что на улице лучше?

– Тебя как будто не достают твои!

Я пожимаю плечами. У меня, вообще, все через задницу, так что даже не знаю, подходит ли в моем случае слово «достают». Обо мне же никто ничего толком не знает, особенно из однокашников, так что и Дашке не обязательно в подробности вникать. Но все-таки мне ее жаль. Так ведь и просидит всю ночь на лавке, если в милицию не загребут или не нарвется на какого-нибудь урода.

– Пойдем ко мне. – говорю. – У меня дома никого, только сестренка.