Владилен Елеонский - Kleliae manuscriptum. Исповедь дочери патриция

[…] гибель моего дорогого папы и то, что я не прошла инициацию. Дурное предзнаменование для рода!

Всё стало, как во сне. Мама не пережила горя и скончалась через две недели.

Великий понтифик, скорее всего, пожалел меня. В тот момент я могла просто не пережить унизительное следствие и тягостный осмотр.

Правда, сейчас, когда я пишу эти воспоминания, мне приходит в голову другая мысль. Скорее всего, Великий понтифик изначально был уверен в моей невиновности и желал как-то замять дело. Он лишь искал повод, но повод, как нарочно, всё никак не находился.

В конце концов, осмотр был назначен по настоянию коллегии жрецов, но провести его не успели. С Римом приключилась настоящая беда […].

[…] Марция и одиннадцать её подруг из самых знатных римских родов возносили благодарственные молитвы и приносили дары Юноне на поляне в Дубовой роще, но были похищены. Поползли слухи, что их похитили агенты Ларса, однако достоверной информации не было, и поэтому […].

[…]

[…] вдруг вспомнила […] хирург, который делал операцию моему отцу, был греком. Он вынул стрелу, которая пробила отцу позвоночник, и пытался что-то сделать, но тщетно. Отец скончался.

Единственное, что могло помочь мне, была стрела. Перед тем, как сломать её грек спросил меня, не хочу ли я взять её себе.

Я никогда не взяла бы вражескую стрелу, убившую моего отца, но вдруг я увидела, что она имеет красно-белое оперение, а на её древке старательно вырезаны слова «Так желает Лефам».

Я похолодела от ужаса. Точно такие же стрелы я видела у Марка.

[…] и не знала, что думать! Неужели Марк Гораций, замечательный юноша, человек, которого я любила так, как только может любить невинная девушка […]

Я не могла поверить в то, что мой Марк – подлый убийца, однако прибыл римский квестор, который вёл дело о дезертирах. В процессе допроса я узнала кое-какие подробности, которые ударили меня, кажется, так же, как стрела ударила в спину моего милого отца.

[…] мало того, что бежали с поля боя под ударами капенцев, они к тому же взбаламутили римский лагерь под Вейями. Дезертиры сообщили, что якобы всё римское войско разгромлено, капенцы всей массой двинулись на Рим, и беззащитный город теперь ничто не спасёт.

Римские солдаты едва не бросили осаду Вейев. Кажется, одно лишь мужество моего отца и некоторых других воинов спасло положение. Именно тогда мой отец был убит в спину.

Римский квестор забрал у меня стрелу, а чуть позже я узнала, что Марк Гораций Тремор арестован. Показания против него в суде дал Аппий Корнелий Амбидекстр. Оказывается, Аппий видел, как отец поскакал, чтобы остановить дезертиров, ринувшихся в Рим, а Марк скакал в некотором отдалении за его спиной.

Суду оказалось достаточно таких доказательств, поскольку главное доказательство – орудие убийства – свидетельствовало против Марка. Его приговорили к смертной казни.

Узнав страшную новость, я, не веря в трусость и подлость Марка, ринулась в лагерь под Вейями. Для того, чтобы добраться туда, мне надо было пройти Дубовую рощу, преодолеть вброд не только ручей Тибрунус, впадавший в Тибр, но также сам Тибр, который в том месте широк, но совсем неглубок.

Я миновала Дубовую рощу, вышла на берег Тибрунуса и к своему изумлению увидела на противоположном высоком скалистом берегу приземистый одинокий дуб, однако вовсе не он поразил меня. В стволе дуба торчала характерная длинная, размером почти с дротик, этрусская стрела, однако она была с красно-белым оперением. Обычное оперение этрусских стрел – чёрные и белые перья, поэтому необычная расцветка сразу бросилась в глаза.

Я стояла и не знала, что делать. В лагере под Вейями томился в ожидании казни мой любимый, и я была уверена, что, если успею вовремя, то смогу спасти его, найти те самые убедительные слова, которые смогут повлиять на судей и, по крайней мере, позволят отложить казнь для проведения более тщательного расследования.

С другой стороны, я видела стрелу, вонзившуюся в ствол дуба. У меня заныло под ложечкой. А не связана ли эта стрела каким-то образом с гибелью моего отца? Вдруг на её древке вырезана та же самая надпись: «Так желает Лефам». Может быть, в стреле, торчащей сейчас в дубе, таится не только разгадка тайны подлого убийства, но также заключено спасение Марка от незаслуженного позора и смерти?

Я не успела ничего придумать, поскольку на меня неожиданно напали бандиты. Они подступили сзади, были все какие-то коричневые, их одеяние напоминало одежды мясников с Бычьего рынка, однако поверх них были зачем-то наброшены тужурки римских пехотинцев.