Денис Алексеюк - Безумство храбрых

– Ты меня что, теперь будешь игнорировать?

«Буду оберегать? Да. Буду поучать? Определенно. Буду игнорировать? Ну не знаю. А смысл?» —думал Дориан, но не сказал ни слова.

– Ну и пожалуйста! – выпалила мисс Рочестер – Я и сама справлюсь!

Скрестив руки на груди, Или вернулась к своей подружке и они продолжили что-то обсуждать.

– Мам, я устал идти, мы можем остановиться? – спокойным, с ноткой жалости, голосом спросил малец.

– Сначала нужно спросить у остальных, Роше. – мелодичным голоском ответила «мама», имени которой Дориан все еще не знал.

– Мы отдохнем, когда подыщем подходящее место, хорошо? – ответила ему Илия.

«А девчонка молодец, довольно мягко сказала, что нам нужно двигаться дальше». – подумал про себя Дориан.

– Дориан, это что!? – вскрикнула вдруг Или и стала нервно тыкать пальцем в крону дерева.

Справа, в тени деревьев, сидел пернатый силуэт, и светил ярко желтыми глазами в сторону небольшой группки людей.

– Гарпия… Ненавижу гарпий. – спокойно говорил охотник. – Эта тварь – лишь разведчик, стоит нам дернутся, и она полетит за остальными.

– Но… Но что нам делать? – спросила белокурая девушка.

– Готовиться к бою.

Дориан снял со спины лук, а с бедра стрелы, и медленно отдал их Или. Развязал шнурок, крепивший стилет за спиной, левой рукой и освободил блестящий меч из ножен правой рукой.

Тварь будто этого и ждала. Она тут же вспорхнула и с дичайшим криком улетела прочь.

– Как много их обычно бывает? – поинтересовалась Или.

– Не больше дюжины. – кротко ответил Дориан, и добавил. – Обычно.

Охотник обошел несколько деревьев, взглянул на листву под ногами, выступающие корни, осмотрел кроны и просветы между ними.

– И так, если будете меня слушать, возможно, никто не умрет.

– Возможно? – вскрикнула мама.

– Встаем в круг под этой сосной, я дерусь в рукопашную, вы стреляете, но стреляете только по моей команде! Все ваши чувства будут кричать что нужно стрелять или убежать, но вы стоите на своих местах и ждете команду, ясно?

Прозвучало неуверенное хоровое «да». А затем показались они. Чтобы узнать гарпию необходимо либо зрение, либо слух. Выглядят они мерзко. Если бы у обезьяны и птицы-падальщика появился бы отпрыск, то это был бы он. Ростом метра полтора, с длинной шеей, коротким клювом, четырьмя лапами и парой крыльев. Визжащие бестии, сплошь покрытые мелкими перьями.

– Не стрелять! Ждите!

– Но ведь они совсем близко!

– Сейчас! Пли!

Две стрелы вылетели из-за спины охотника и попали одной твари в крыло, а другой пронзили грудь насквозь. Раненой в крыло гарпии Дориан нанес фатальный удар, срубив напрочь голову. Дела обстояли плохо, их была не дюжина как думал или надеялся охотник, а две. И плохо было то что твари атаковали с воздуха, что делало меч Дориана полезным лишь в добивании раненых. Илия хорошо справлялась со скорострельностью, но точности ей точно не хватало, другое дело «мамаша», которая хоть и стреляла не часто, зато била наповал, прямо в грудь из своего арбалета.

Схема обороны работала пока гарпии налетали по трое. Одну подстреливала Или, другую убивала белокурая мама, а с третьей справлялся Дориан, подсекая пикирующее отродье на лету и добивая стилетом уже на земле. Так они выстояли без потерь против девяти гарпий. Остальные отлетели и стали кружить над соснами.

Дориан уже понял, что сейчас случится: они разделятся на две стаи и одновременно налетят с двух сторон. Был только один шанс уцелеть: необходимо дождаться пока все гарпии окажутся под ветвями деревьев, а затем поджечь кроны деревьев над ними. Тогда есть шанс прижать их к земле, где уже опытный охотник с «бастардом» сможет изрубить по крайней мере половину из этих исчадий ада.

Дориан рассказал о идее своей «команде», и Или тут же стала разводить небольшой костер с помощью пары кремней и стального кинжала. А светловолосая девушка начала наматывать остатки от рубахи Дориана на стрелы, чтобы затем их поджечь.

***

«Ценности. Что на самом деле ценного осталось в нашем мире? Золото? Серебро? Медь? Лишь металлы, годные для оружия. Оружие? Всего лишь средство выживания. А жизнь? Жизнь? Нет. Жизнь теперь стоит столько сколько на тебе надето и все то что ты имеешь. Ладно. А как же дружба? Она ведь многого стоит! Да, дружба, доверие и любовь, ты чувствуешь, а? В нашем мире в цене лишь нечто неосязаемое, то что нельзя отобрать, нельзя уничтожить ударом меча. А разве еда не в цене? Еда тоже средство выживания. Тогда почему мы постоянно если и решаем у кого-то что-то позаимствовать, так только еду? Видимо за все те годы что мы здесь, мы так и не научились жить среди людей, так бывает. Верно. Но ведь у нас когда-то получалось уживаться, когда был хоть шаткий, но мир. Мы нуждаемся в людях, и не можем находится рядом с ними. Любовь и отвращение. Кто же нас так проклял? Ты знаешь кто, но давай не будем бередить старые раны. Ешь украденную еду и не чувствуй вины, вот он наш низменный принцип жизни, а? Погоди… Чувствуешь? Да, что-то горит…» – человек сидел спиной к дереву и говорил сам с собой, как делал это частенько. Он был среднего роста, средней фигуры и буквально все в нем можно было считать средним, самый неприметный человек, самый незаметный. И поэтому у него получалось прекрасно проникать туда где его не ждут и брать то что плохо лежит. Темные тона одежды, такой же темный капюшон, закрывающий половину лица – когда надо. Полумаска по переносицу и самые яркие голубые глаза в мире.