Иван Стаднюк - Сердце помнит. Плевелы зла. Ключи от неба. Горький хлеб истины. Рассказы, статьи

Аня обращает внимание на гладко причесанные волосы Семена. Притрагивается к ним и испуганно отдергивает руку.

— Чем это вы намазали?

— Сахаром, — отвечает Семен.

— Зачем?

— Чтоб не заметно, что длинные.

— Не полагаются длинные. — Аня пытается взлохматить шевелюру, но она как панцирь. — Не гигиенично! Сейчас же помойте и в парикмахерскую!

— Помыть-то я помою, но понимаете… — Семен не находит слов.

— Что?

— Надеюсь, скоро в отпуск, домой… А девчата, когда голова у хлопца вот такая, — Семен, взяв со стола ручку, мгновенно набрасывает на листе бумаги свой портрет с наголо остриженной головой, — не то что разговаривать — смотреть не хотят.

— Плохо вы знаете девчат, — посмеивается Аня, с любопытством рассматривая рисунок.

— Плохо? — переспрашивает Семен. — А думаете, вы бы понравились хлопцам, если б были вот такой?

И он тут же изображает на рисунке голову Ани без волос.

Аня изумленно смотрит на свой обезображенный портрет.

— Другое дело, когда голову украшает растительность, — продолжает Семен, и его перо дорисовывает пышную шевелюру сначала на портрете Ани, а потом на своем.

— А вы, оказывается, художник!

— Признаете? — ухватился за новую мысль Семен.

— Признаю, — смеется Аня.

— А все художники носят во какие гривы! — Семен показывает руками, какие прически носят художники. — Я такой не прошу. Разрешите мне мою носить. И точка.

— Это как же? — Аня поражена.

Семен блудливо отводит глаза в сторону и мудро изрекает:

— Мало ли какие медицинские соображения могут быть. Главное, чтобы справка по-латыни была написана. Старшина вникать не станет.

— Может, у вас голова болит при коротких волосах? Такое бывает. — Аня еле сдерживает смех.

— Конечно! Ужасно болит! — хватается Семен за поданную мысль. — И не только голова. Сердце может треснуть, когда начнут укорачивать такую шевелюру.

Аня, запрокинув голову, хохочет, как школьница.

— Да вы же симулянт, Лагода! — говорит она сквозь смех, глядя на Семена с откровенной симпатией, как на забавного шаловливого ребенка.

Семен обнаглел еще больше.

— Какой симулянт? — в его голосе звучит неподдельное возмущение. — Да я как только подстригусь — голова разрывается от боли. И все формулы начисто забываю!..

А в коридоре санчасти, у дверей кабинета врача, ждут своей очереди с десяток солдат. Все с удивлением прислушиваются к заразительному смеху Ани, который доносится из-за двери.

— Братцы, он, наверное, ее щекочет! — говорит Юрий Мигуль и, подойдя к двери, подсматривает в замочную скважину.

И тут же отлетает: дверь распахивается, и в коридор выскакивает Семен Лагода. Обалдевший от счастья, он показывает всем справку. Подзывает даже случайно проходившего солдата и сует ему под нос бумажку:

— Разрешила длинный чуб носить! Мигуль хватается рукой за свою чуприну и умоляюще спрашивает Семена:

— На что жаловался?

— Говори: глаза свербят перед экраном осциллографа, когда голова лысая, — с серьезным видом шепчет ему на ухо Семен. — Открыли такую болезнь среди ракетчиков… Только молчок!

— Могила! — клянется Юра.

Тот же кабинет врача. Аня сидит за столом и что-то записывает в медицинскую книжку. На ее лице еще не угасла улыбка, не успели потухнуть веселые огоньки в больших глазах.

— Следующий! — зовет она.

Открывается дверь, и в кабинет влетает Юрий Мигуль. Преисполненный радужных надежд, он бодро докладывает:

— Рядовой Мигуль прибыл на медицинский осмотр!

— Раздевайтесь, пожалуйста.

— Слушаюсь.

Митуль с акробатической быстротой снимает с себя ремень, гимнастерку, нательную рубашку.

— Готов? — кукарекает он так бойко, что у Ани испуганно взметнулись брови. Но она тут же улыбается и задает стандартный вопрос:

— Жалобы имеются?

— Так точно! Чешутся глаза! — уверенно отвечает Юрий.

Аня смотрит на солдата с недоумением.

В быстром и веселом ритме звучит музыка… Во весь экран — злые глаза Юрия Мигуля. На голове у Юры от пышной прически осталась лишь жиденькая щетинка. Он украдкой притрагивается к ней рукой и с неприязнью смотрит на отбивающего в кругу солдат чечетку Семена Лагоду, у которого буйно курчавится шевелюра.

В фойе полкового клуба людно. Здесь солдаты, сержанты, офицеры с женами.

Особняком стоит группа молодых офицеров. Среди них — Кириллов, Самсонов и старшина Прокатилов. Они наблюдают за Семеном.

«Ну, рыбачок, ты у меня еще попляшешь», — замечает про себя Кириллов.