Дмитрий Аккерман - Юми. Авантюрная история для взрослых

– Спасибо.

Начальник отдела контрразведки Ардальон Малыгин вошел к председателю КГБ СССР без стука. Они были старинными друзьями, и даже если бы в кабинете начальника был кто-то чужой – секретарша бы его предупредила.

– Смотри, Юрий Владимирович, какая загадка – без долгих предисловий начал Малыгин. – Видишь это письмо?

Председатель КГБ с любопытством и юмором посмотрел на фотоснимок записки, усеянной японскими иероглифами.

– Ну, вижу. Интересное письмо. Дай почитать?

– Понимаю твой сарказм, японского ты не знаешь. Зато я знаю. Займу у тебя несколько минут, дело важное.

– Ну давай. Только, Ардальон Николаевич, побыстрее. Через полчаса мне в Кремль.

– Успеем. Четыре месяца назад наш агент в Токио, имеющие некоторые связи в японской мафии Якудза, сообщил о некой операции, которую Якудза намеревается провести в СССР.

Председатель КГБ изумленно поднял брови:

– Ты шутишь? Якудза? В СССР?

– Нет. Это не шутка. Агент очень серьезный. Он входит в ближайшее окружение руководства разведслужбы японских сил самообороны.

– Так-так. И какого рода операция?

– А вот это и интересно. Никто, ни один человек, даже в руководстве японской разведки, даже в контрразведке, совершенно не представляет, что за операция. Есть предположение, что операцию проводит лично, причем по своей собственной инициативе, начальник разведслужбы Японии генерал Кёкатсуна.

– По своей инициативе? Крайне интересно. Это с чего же он вдруг так рискует?

– Да. Смертельно рискует. Мы прощупали других генералов – никто абсолютно ничего не знает об этом. Даже намеком.

– Так, – интонация председателя КГБ не предвещала ничего хорошего.

– Слушай дальше. Это не все. Когда-то давно мы вместе со смежниками из ГРУ завербовали бывшего советского торгпреда Ивана Симонова, сбежавшего из Китая в Японию в 1937 году. Активно его не использовали, пару раз воспользовались его услугами для передачи информации. Два года назад он умер. Его сын, Георгий, не в курсе наших отношений с его отцом, однако является большим поклонником Советского Союза. Несколько раз наши агенты беседовали с ним, разумеется, под видом русских туристов – он вполне благожелательно воспринял идею послужить Родине. Собственно, он готовый агент – вхож во многие аристократические дома Японии, знаком с профессурой, знает языки, причем некоторые в совершенстве.

Председатель КГБ удовлетворенно кивнул – он любил элегантные операции.

– На начало мая мы запланировали его окончательную вербовку. Однако за три дня до этого он погиб.

Генерал армии недоуменно посмотрел на своего собеседника:

– Погиб?

– Да. Случился пожар в его доме. Он сам, жена и двое детей погибли. По заключению полиции, произошло короткое замыкание, затем вспыхнул бензин в гараже… никто не смог выбраться из дома.

– И?

– Наш человек, имеющий очень хорошие связи в полиции, выяснил, что время смерти всех четверых – за несколько минут до начала пожара. Но эту информацию в полиции не афишируют. Более того – где-то за пятнадцать минут до того, как случился пожар, соседи видели черную машину с двумя очень крепкими молодыми людьми, отъезжающую от дома Симонова.

– Так…

– А через сутки после того, как наш человек в полиции рассказал это нашему агенту – естественно, тет-а-тет – его нашли утонувшим в собственной ванной. Полиция дела не возбуждала – несчастный случай.

– Итог?

– Мы не знаем. Все, что мы знаем, я тебе изложил.

– Прекрасно. Сказать, что я об этом думаю?

– Скажи.

– Копайте, черт побери!

Лена зашла в магазин. Вряд ли она заметила, что за ней следят, но на всякий случай Юми осталась снаружи – делая вид, что разглядывает афишу на остановке.

Она уже четыре дня безуспешно следила за дочерью объекта, однако так и не могла решить, как с ней познакомиться поближе. Девочка почти не выходила из дома, изредка выбиралась по магазинам – в основном с матерью.

Лена училась в параллельном классе, однако Юми и в школе не могла найти точек соприкосновения с ней. Таня, ее «сестра», тоже вряд ли могла помочь – кроме гимнастики, она думала только о книгах, поездках и, как выяснила Юми, о мальчиках – которые в ее жизни гарантированно существовали лишь в ее воображении.

Юми еще минутку подумала, потом быстро зашла в магазин. Лена стояла в конце небольшой очереди. В авоське лежал сиротливый батон – перед этим девочка побывала в хлебном.