Ю. Лугин - Мое облако – справа. Киноповести

– Да вижу, что прибыли. Разбуженная и построенная… Есть предложение. Зовите меня просто Васей.

– Не слишком ли вы… торопите события, товарищ бывший лейтенант?

– А вы мне сразу понравились. Извините за простоту и не сочтите за наглость, но между нами… – Тулайкин касается предплечья правой руки, – много общего.

– Если вы намекаете на… – Алевтина кивает на свой протез, — то вы, Василий, бестактный грубиян. Извините за прямоту и не сочтите за грубость.

– Извиняться вам не за что, я действительно грубиян, – соглашается Тулайкин. – Бестактный такой… Никогда не говорил девушкам комплименты. До войны не успел, а здесь некому. Но интуиция мне подсказывает: мы действительно родственные души.

– Интуиция или богатое воображение?

– Богатое воображение мне нашептывает нечто другое. И ведь, что характерно, каждый день и не по разу. Мол, а не пора ли тебе остепениться, дружок? Влюбиться и жениться?

Алевтина хочет что-то сказать, но, не выдержав, улыбается. Потом, вздохнув, садится за стол и достает из офицерского планшета документы.

– Классно обменялись любезностями, Вася. Перейдем к делу?

– Чуть позже, – Тулайкин вынимает из подсумка для противогаза упакованный в газету сверток, кладет его на стол, из внутреннего ящика стола достает самодельный нож, обмотанный снизу черной просмоленной изолентой, мутный граненый стакан, солдатскую кружку и заварочный фарфоровый чайник – весь в мелких трещинках и со сколотым на конце носиком. – Сначала чаю попьем. Кстати, умыться не хотите ли?

– Мечтаю! А то разбуженная, построенная, да только неумытая.

Тулайкин накрывает стол чистой газетой, насыпает в чайник заварку.

– Пока умываетесь, и чай заварится. Чай у нас не хуже настоящего. Таежная смесь: зверобой, мята, медуница и все такое. А документы давайте – прямо сейчас приказ о зачислении напишу. Вы ведь наш новый историк?

– Было дело под Полтавой.

– Под Полтавой? Не припомню, чтобы в сводках…

– В смысле, три курса Ленинградского педагогического. Извините, товарищ директор, но… вы что, юмора не понимаете?

– Во-первых, не товарищ директор и даже не Василий Петрович, а просто Вася. Во-вторых, про сводки – это я пошутил. А в-третьих, полотенце чистое в шкафу рядом с умывальником, а умывальник у нас…

– Знаю. Почему-то вода в нем быстро закончилась.

– Умывальник всегда полный, – Тулайкин пристально смотрит на Алевтину. – Вы историк, точно! Никаких сомнений.

– Во-первых, не «вы», а «ты» и Алевтина. В неофициальной обстановке. А во-вторых, я, между прочим, и учительницей русского могу, и даже немецкий знаю.

– Языковеды у нас есть. Нам историка и физика не хватало. А поскольку ты не физик, то, стало быть, историк.

– А вдруг все-таки физик?

– Физик бы догадался лед сверху в умывальнике продавить, чтобы вода из него снизу текла.

– Проницательности вам… то есть тебе, Вася, не занимать! Такого, я бы даже взяла с собой…

– В субботу в поселковый клуб на танцы? – обрадовано перебивает ее Тулайкин быстрой скороговоркой.

– В разведку! — говорит Алевтина уже в дверях.

Тулайкин выходит следом, возвращается с пузатым чайником, который запасливый Иваныч всегда держит на плите, и заваривает чай. С уходом Алевтины напускная веселость с Тулайкина слетает, поморщившись, он массирует предплечье ампутированной руки, садится за стол и рассматривает документы Алевтины.

– Было дело под Полтавой, значит. Целых три курса Педагогического… – Тулайкин остановившимся взглядом смотрит в заледенелое окно…

Небо на востоке перечеркивают одна за другой четыре осветительные ракеты.

– Ч-черт, не успели! – чертыхается капитан Семенов.

Предутренняя зимняя тишина взрывается залпами дальнобойной артиллерии и воем проносящихся над головой снарядов, и через несколько секунд черная линия горизонта на западе освещается багровыми взрывами.

Тулайкин и капитан Семенов стоят перед входом в блиндаж ротного КП.

– Придется тебе самому, лейтенант. Шагай вдоль окопа – пригнувшись, а то какая-нибудь шальная дура в лоб прилетит. Здесь недалеко. Твой взвод крайний – с той стороны холма правый фланг соседнего батальона. На реверансы и по душам поговорить с подчиненными времени у тебя в обрез. Задача одна – поднять и повести. Когда две зеленые ракеты увидишь. Во взводе восемнадцать человек, обстрелянных пятеро, прочие, вроде тебя, новобранцы. Сержант, Семен Стаценко, он из кадровых. Командовать тебе придется, но какую и когда команду орать, ты у него на всякий пожарный спроси. Или шибко гордый, чтобы спрашивать, а, лейтенант?