Виктория Вайс - Недетское кино. Трилогия

– Андрей был у следователя… Он написал заявление на вас…

– Ну так это прекрасно! – Невозмутимо отреагировал Сергей Иванович и посмотрел на часы, – У него осталось ровно восемь часов, чтобы прикинуться дурачком и забрать из мусарни заяву. Если это не произойдет в течение отведенного времени, то после каждого часа просрочки он будет получать по одному отрезанному пальчику своей любимой жены… Ну а с тобой вообще разговор будет короткий… Надеюсь, второй раз повторять сказанное мне не придется…

– Я понял, – обреченно промямли Дима

– Всё. Жду информацию. Помни, часики тикают.

Иваныч расслабленно откинулся на спинку кресла. Он даже не сомневался, что уже через час заявление навсегда исчезнет, а следовательно не было никакого похищения и никакого ограбления, но подстраховаться все-таки придется, благо в полиции у него всё схвачено. Он налил себе еще стаканчик виски и выпил залпом, прошелся по комнате в поисках сигарет, поправил подушки на диване и заметил мешок, которых еще несколько минут назад скрывал лицо его жертвы. Сергей Иванович повертел его в руках и ощутив возбуждающий запах, на секунду даже прикрыл от вожделения глаза, но придя в себя с отвращением швырнул мешок в мусорную корзину, которая стояла под столом. Рядом с ним он заметил женскую сумочку, поднял, повертел в руках и тоже хотел было выбросить, но любопытство взяло верх. Он вытрусил все содержимое на стол. Обычный бабский бардак: помада, салфетки, тампоны, расческа, кошелек… Иваныч резким движением смёл со стола всё, кроме кошелька, открыл его, порылся по отсекам и только после этого обратил внимание на фотографию, которая была вставлена под прозрачную пленку. На ней была изображена симпатичная женщина с очень знакомыми чертами лица. Он достал фотографию и надев очки, поднес ближе к глазам, чтобы внимательнее рассмотреть… Неожиданно у него затряслись руки, он побледнел, и словно не веря увиденному, бросил фотографию на стол, потом снова схватил ее… Сергей Иванович узнал эту женщину – это была его Светка, та самая Светка, которую он когда-то изнасиловал и из-за которой сел в тюрьму…

Дикий вопль отчаяния разнесся по всему дому…

Лена уже давно очнулась, но боялась не то чтобы открыть глаза, боялась даже пошевелить пальцем. Она настороженно вслушивалась в незнакомый язык, звучавший в комнате, силясь понять хотя бы одно слово. Чужие запахи щекотали нос и ей нестерпимо хотелось высунуть руку из-под одеяла, чтобы почесаться. Периодически Лена ощущала дыхание человека, который наклонялся над ней и подолгу вслушивался в ее дыхание. Он явно ждал пробуждения, нервно разговаривал по телефону, и гулко стуча ботинками по паркету, расхаживал взад-вперед.

Лена потеряла счет времени, и сил бороться с неподвижностью не осталось. Она медленно открыла глаза и глубоко вздохнула. Человек резко повернулся к ней, и с трудом сделав несколько шагов, присел на край кровати, взял Лену за руку и стал ее поглаживать. В его узких глазах было трудно распознать эмоции, но из-под пышных усов выглядывала вполне искренняя улыбка.

– К-о-р-о-ш-о… К-о-р-о-ш-о, – как робот повторял он одно заученное слово, не отрывая взгляда от ее глаз.

Ничего себе «хорошо», подумала Лена. Ей с каждой минутой становилось все хуже и хуже, нет не физически, сознание возвращалось и выбрасывало все новые и новые подробности произошедшего, и именно от этих воспоминаний невыносимая боль расползалась по всему телу. Наконец Лена не выдержала, и немного приподнявшись, изо всех сил заорала:

– Кто ты такой!? Чего пялишься на меня!? Где я!?

В ответ человек успокаивающе что-то затараторил на непонятном языке, и аккуратно взяв Лену за плечи, снова уложил ее в кровать и бережно укрыл одеялом. Она попыталась высвободиться, но тот сильно прижал ее своими ручищами. Стерев улыбку со своего лица, он отрицательно помотал головой и тихо произнес:

– Не-к-о-р-о-ш-о… Не-к-о-р-о-ш-о…

Лена осознала, что лучше не злить этого странного человека. Она отвернулась к стене и сделал вид, что все поняла. Лежа на боку, она осторожно провела ладонью по своему телу и с ужасом обнаружила, что на ней ничего нет. Она лежала совсем голая, но отчетливо помнила, что до того как доктор сделал ей укол, она была одета. Кто, когда и зачем раздел ее? Неужели этот толстый тип, в квартире которого она находится сейчас, осмелился прикоснуться к ней, пока она была без сознания. От этих мыслей Лене стало еще противнее и холодок отчаяния пробежал по всему телу.