Геннадий Дорогов - Три шага в неизвестность. Роман

– Ну, как знаете…

Возница опять повернулся вперёд и беззлобно хлестнул лошадь. Повозка побежала быстрее. Панкратов ещё раз взглянул на попутчика и мягко произнёс:

– Я полагаю, граф, что совет был разумным. Мужик правильно сказал: молитва поможет. Защитит ли от пули, не знаю, но душе равновесие вернёт.

Томилин не успел ответить. В голове вдруг послышался шум – непонятные, странные звуки, похожие на чей-то неразборчивый голос. Что ещё за бред? Он встряхнул головой, прогоняя наваждение. Но от резкого движения почувствовал острый приступ дурноты. Лицо исказила гримаса страдания. Панкратов истолковал это по-своему.

– Простите великодушно, Пётр Викентьевич! – сказал он. – Впредь не стану досаждать вам своими поучениями.

Томилин сделал рукой успокаивающий жест.

– Нет-нет! Не вините себя. Так, пустое…

Вскоре они выехали на большую, просторную поляну. Там их уже ждали. На краю поляны стояла такая же открытая повозка, запряжённая парой лошадей. Будущий противник – Андрей Андреевич Ковалёв – сидел в ней и спокойно щёлкал семечки. Его секундант деловито расхаживал по поляне, выбирая удобное для поединка место.

«Противник! – угрюмо подумал Пётр Викентьевич. – А ведь мы с Андреем всегда были дружны. Почему же теперь нам предстоит стрелять друг в друга? Что произошло между нами?».

Он вдруг с удивлением обнаружил, что совершенно не помнит причины их ссоры, приведшей к дуэли. Что за чертовщина? Как такое может быть? Но он действительно ничего не помнил! Томилин стал лихорадочно припоминать события, случившиеся накануне, но странный, едва различимый голос продолжал звучать в его голове. Он досаждал, раздражал, не позволял сосредоточиться.

Секундант Ковалёва подошёл к вновь прибывшим.

– Господа, позвольте представиться: Шкловский Максим Захарович. Давайте обсудим детали. Каким оружием изволите драться? Я приготовил пару совершенно одинаковых «Лепажей». Ежели предпочитаете использовать своё оружие, то моя обязанность осмотреть его.

– Меня вполне устроит ваше, – сказал Томилин.

– В таком случае прошу следовать за мной. Осм о трите пистолеты и выберете один из них.

– В этом нет необходимости. Я полагаюсь на ваше слово.

– Это неразумно! – шепнул Панкратов. – Вопрос касается жизни. Позвольте мне это сделать.

– Не ст о ит, – отмахнулся Пётр Викентьевич. – Впрочем, как вам угодно.

Алексей Модестович ушёл осматривать дуэльное оружие. Шкловский задал следующий вопрос:

– Как изволите стреляться: по жребию или сходиться?

– Сходиться.

Сверху упало несколько капель. Томилин поднял глаза к небу. Оно было затянуто тяжёлыми свинцовыми тучами.

– Хорошая погода, – заметил Шкловский. – Очень подходящая для дуэли.

– Да, вполне подходящая.

– Предлагаю установить барьеры на десяти шагах, – сказал Максим Захарович. – Не возражаете?

– Нет.

– Позвольте взять вашу саблю.

Томилин вынул из ножен клинок и передал его Шкловскому. Затем спросил:

– Могу я переговорить с господином Ковалёвым?

– Это противоречит правилам, – возразил секундант противника.

– Мне необходимо задать ему всего один вопрос.

– Я спрошу Андрея Андреевича. Если он не возражает…

Шкловский направился к своей повозке и стал что-то говорить Ковалёву. Тот в ответ небрежно кивнул. Затем неторопливо выбрался из повозки. Томилин подошёл к нему.

– Что вы хотите узнать от меня? – холодно спросил Ковалёв.

– Андрей, как такое могло случиться? – взволнованно заговорил Пётр Викентьевич. – Что произошло между нами?

Ковалёв удивлённо посмотрел ему в лицо.

– Сударь, я вас не понимаю.

– Дело в том, что я совершенно не помню причины, из-за которой возникла дуэль. В это трудно поверить, но всё обстоит именно так. Словно кто-то стёр мою память…

Лицо противника исказила презрительная усмешка.

– Сдаётся мне, граф, что вы ищете повод избежать дуэли.

Язвительный тон ударил словно плеть. Сдерживая всколыхнувшуюся внутри волну гнева, Томилин холодно произнёс:

– Извольте, я готов!

Да, теперь он и в самом деле был готов к поединку. Оскорблённое самолюбие вытеснило все сомнения и хандру, вызвало приток сил. Ах, если бы не этот чёртов голос, бубнящий в его голове!

Спустя пятнадцать минут они уже стояли на противоположных сторонах поляны, держа в руках дуэльные пистолеты. Шкловский дал команду сходиться. Противники медленно двинулись навстречу друг другу. Томилин шёл, испытывая крайнее напряжение. Он внимательно вглядывался в своего врага, стараясь не упустить удобный для выстрела момент. Ковалев же, напротив, демонстрировал полное хладнокровие. Он вальяжно вышагивал, держа руку с пистолетом опущенной вниз.