Елена Королевская - Две капли голубой крови. Я ничего не должна тебе, мама

Вот поэтому и в тот чудесный день сестра, не дозвонившись до мамы, откровенно боялась идти к ней одна, так как не хотела скандала, и позвонила мне. Раз в ссоре с мамой именно я, то, как справедливо решила сестра, и принять основной удар надлежало тоже исключительно мне, да и старшая сестра тоже я. Но у меня ключей от маминой квартиры не было, а заходить одна я, вроде, как не имею права. И, поддерживая друг друга, мы и сговорились прийти вместе, так сказать, разделить бремя.

В час мы встретились перед маминым подъездом, как всегда расцеловались и пошли внутрь. Квартира была на седьмом этаже. Поднявшись на старом дребезжащем лифте мы подошли к двери квартиры. Вдохнули, выдохнули, собрались с силами, и сестра позвонила. Ничего. Сестра позвонила еще несколько раз. На всякий случай мы еще подождали, но ответом нам была полная тишина. Тогда сестра достала свои ключи, и мы вошли.

– Мааам, ты дома? Мааам! Ау! – звали мы, оглядывая ее две комнаты в некотором волнении.

В квартире никого не было. Мы вошли на нашу шестиметровую кухоньку, и тут на холодильнике я увидела книгу, сейчас не помню автора, но точно помню, что книга была о еврейском всемирном заговоре. В восприятии нашей мамы во всех бедах мира (войнах, революциях…) почему-то виноваты именно евреи и жидомасоны. Она всем и всегда рассказывала об этом с упоением, блестя глазами, приводя выдержки из книг, сомнения и выводы авторов, с фамилиями и датами. И если она начинала свой рассказ, то уже через несколько минут вокруг «обрабатываемого» лежали стопки различных книг по этой тематике. В книгах были закладки с записями маминых мыслей и выводов на них, и все книги были исписаны мелким почерком мамиными заметками и ссылками. То есть для нашей мамы не было хуже и страшнее народа, чем евреи. Поэтому в самом факте нахождения такой книги у нее дома для нас не было ничего удивительного. Но то, что книга без дополнительной обертки лежала на кухне, где, не дай бог, её возьмут жирными руками или положат на немытый стол, сразу привлекло мое внимание. Мама пыталась и нас вовлечь в процесс осознания еврейского всемирного заговора, но мы не сдавались. Хотя я и осилила пару книг еще лет в шестнадцать, но только для того, чтобы она от меня отстала.

– Странно, – сказала я.

– Чего странного-то? – переспросила сестра.

– Да мама так дорожит своими книгами, что никогда их не оставляет не на месте, – я беру книгу в руки.

Вижу лежащее в книге письмо. Конверт не запечатан. Письмо адресовано нам. На конверте написанная мамой и подобранная специально к этому случаю цитата из Библии, видимо, через нее нам сообщалось что-то особенно важное, но мы так и не поняли, что именно, и под цитатой указано, что мама отбыла на пять дней в Египет. Наши лица вытянулись.

– Уехала в Египет? Молча?.. Вот идиотка! – взорвалась сестра. – А мы должны тут черт чего думать! Денег у нее, значит, нет, а на Египет деньги есть, – продолжила она свою гневную тираду.

Дело в том, что мама работала непостоянно, вступая в конфликты на каждом рабочем месте, и мы с сестрой, как я уже писала выше, чем могли поддерживали ее.

Я поддакивала словам сестры и раскрывала конверт. Ничего особого не ожидая, кроме как очередной «лекции», что мы ее обидели так-то и так-то, мы начали читать. Но письмо было совсем о другом. Оно было написано тем же, что и пометки в книге, мелким маминым почерком на двух тетрадных листах с обеих сторон. И в нем мы с сестрой назывались, самое скромное, еврейскими «ублюдками», и приводилось что-то вроде генеалогического исследования порочности рода нашего отца до прадедушек. В обоснование же сделанных ею выводов приводились ссылки и цитаты из источников разной исторической и научной ценности. Письмо походило на выдержку из научного труда, целью которого было доказать, что все наши с сестрой родственники по женской линии отца были евреями, а если это так, то мама делала свой вывод автоматически, ПОРОЧНЫМИ людьми. Каждому члену семьи отца приписывался свой особенный грех. Там были воры, извращенцы, наркоманы, алкоголики и прочая нечисть. Мы с сестрой отмечались особо, так как мы – полукровки (еврейки по отцу – по мнению мамы), и, следовательно, особо гадкие и убогие, со своей гнилой «голубой» кровью, которая еще в полной мере себя непременно покажет.

Мы стояли ошарашенные. За что столько ненависти к собственным детям? Мы – еврейки? Мысли путались в голове, мы перечитали письмо еще раз. Лучше не стало. Мы все правильно поняли: мы – «еврейские ублюдки». Но одновременно никак не могли понять, почему мы, ее дочери, две взрослые молодые женщины, сами матери, работающие, не наркоманки и не другие антисоциальные элементы, пробивающие себе дорогу в жизнь самостоятельно трудом и терпением, чью помощь она принимает, не поморщившись (!), заслужили к себе подобное отношение? В первую минуту после шока пришла мысль о психушке.