Генри Филдинг - Урок отцу, или Дочка без притворства

Гудвилл. Боже мой! Так тебе понравился лакей?…

Люси. Ага! Он и с виду больше похож на джентльмена, чем сквайр Лисолов или сквайр Забулдыгинс. Томас, не в пример им, разговаривает как джентльмен, да и запах от него приятнее. Голова у него так хорошо причесана и посыпана сахарной пудрой, словно глазированный торт! Над ушами по три коротких букли, а сзади волосы прихвачены, как у какой-нибудь модницы. Поверх прически он носит маленькую шляпу, а на ногах у него восхитительные белые чулки, чистые да красивые, так и кажется, будто он какая-нибудь белоногая птица! А когда он идет, то завсегда размахивает огромной-преогромной палкой, величиной с него самого. Он может побить ею любую собаку, если та вздумает меня укусить. И что особенного, что он лакей? Мисс Дженни он нравится не меньше моего, и она говорит, что все светские джентльмены, от которых без ума столичные дамы, в точности такие же. Я выбрала бы его, да только, как узнала от людей, что мне надобен муж с выездом, решила ради большего отказаться от меньшего.

Гудвилл (в сторону). Я просто сражен! Особливо меня возмущает расчетливость в такой девчонке. Значит, дочка, ты готова взять кого угодно, был бы экипаж? А согласишься ты пойти за мистера Ойклла?

Люси. Разумеется, чтоб иметь экипаж.

Гудвилл. Но он же калека: с трудом но комнате передвигается!

Люси. Что с того?

Входит Блистер.

Блистер. Мое почтение, мистер Гудвилл! Я проскакал двенадцать миль немногим больше чем за час. Рад видеть вас в добром здравии! Ваше послание уж было заставило меня подумать…

Гудвилл. Что мне требуется ваша помощь? Нет, кузен, я послал за вами по другому, более приятному поводу. Люси, это твой родственник, ты его давно не видела – мой двоюродный брат, аптекарь Блистер.

Люси. А! (В сторону.) Надеюсь, этот верзила не будет моим мужем…

Блистер. Кузина очень выросла и с виду здорова. Какой аптекарь вас пользует? С уверенностью могу сказать: у него добрые лекарства.

Гудвилл. Простая здоровая пища и физические упражнения – вот наши лучшие снадобья.

Блистер. Простую здоровую пищу следует принимать в надлежащее время года, чередуя ее с умеренно действующими лекарствами.

Гудвилл. Оставь нас на время, милая Люси, мне надо поговорить с моим кузеном.

Люси. Охотно, папенька. (В сторону.) Хоть бы мне и вовсе не видеть это страшилище! (Уходит.)

Гудвилл. Моя записка, очевидно, удивила вас, но когда вы узнаете, зачем я вас вызвал, то удивитесь еще более. Говоря без обиняков, я, кажется, готовлюсь покинуть сей мир, а дочери моей не терпится в него вступить, и вот я решил без промедления устроить ее судьбу. Я далек от мысли, будто для счастья нужно большое богатство. Достаток я могу ей обеспечить, а посему надумал выдать ее за кого-нибудь из родни. Мне будет приятно сознавать, что плоды моих трудов остались в нашем семействе. Я послал кое за кем из родственников: она должна будет выбрать одного из них. Вы прибыли первым, и ежели вы одобряете мой план, то первым сделаете предложение.

Блистер. С радостью, кузен! Очень вам признателен! Ваша дочь, на мой взгляд, приятная девица, а сам я не чувствую отвращения к браку. Но, помилуйте, с чего вы решили, будто вам пора покидать сей мир? Надлежащий уход может значительно продлить вашу жизнь. Позвольте пощупать ваш пульс.

Гудвилл. Сделайте милость, но я совершенно здоров.

Блистер. Слегка учащенный. Я прописал бы вам небольшое кровопускание и микстуру, в которую входит легкое слабительное и рвотное.

Гудвилл. Нет, дорогой кузен, лучше я пришлю к вам дочку, а лекарства свои приберегите для себя. (Выходит.)

Блистер. Старику под семьдесят, и, говорят, он в жизни не принимал никаких лекарств, а выглядит так, словно семьдесят лет находился под наблюдением врачей. Чудное дело!… Но, коли я женюсь на его дочери, чем скорей он помрет, тем лучше! Придет же в голову: выдавать дочь замуж подобным манером! Впрочем, он богат… Что ж, тем лучше! Правда, девчонка – порядочная-таки деревенщина, да и престранная, но ничего, деньги еще никому не шли во вред.