Марина Цветаева - Феникс

После сотни ж анекдотов
Отчаяннейших — весь Олимп
Со смеху б помер! — ладан — нимб —
Ареопаг — тишь гробовая…

Я слушал, не перебивая,
И выслушал. Гляжу на вас
И думаю: Пегас, Пегас!
Конь бесподобный! Нет, в конюшне
Не место вам, скакун воздушный!
Но…

Их сиятельство просить
В зал приказали…

Отпустить
Вас одного — в метель — безумье
И преступленье.

Без раздумья!
Я тоже старый человек.
Проводим вместе Старый Век,
И в Новый — нас одна карета
Помчит. Что скажете на это,
Мой Ариостов паладин?

Я должен умереть один.

Идите, князь. Князь, Бога ради!
Вы князь, фельдмаршал, здешний дядя
И дедушка… Князь, если кто
Вас спросит обо мне — ничто
В ночь новогоднюю не чудо —
Скажите: раздражен иль в груду
Томов зарылся… Я чудак,
И все привыкли… Словом, так,
Чтоб нынче не хватились.

Хватит
Ли средств у вас?

Кто мастер тратить,
Кто щедро платит, тот привык
К безденежью.

Жак, вы старик,
И я старик. На солнцах пятна
Растут…

И так уж неоплатный
Должник я ваш. Нельзя же всех
Бродяг одаривать.

А мех
Дорожный есть?

Князь, вы безбожны!
Великолепный плащ дорожный!

Подбитый ветром?

Да, но в нем
Пять тысяч жен таким огнем
Горели, сном таким блаженным
Покоились — вдоль всей вселенной:
В возках, в каретах, в визави…

Прощайте, Агасфер Любви!

Розина…
Родинки — кудряшки —
Регалии… Теперь рубашки:
Раз, две… Гм… Не хватает трех.
Грабители! Последних крох
Лишили! Равноправья принцип!
Все разокрали! Якобинцы!
Негодники! Ну две, так две…
В таком нелепом воровстве
Я и слепца не заподозрю.
Мои рубашки! Славный козырь!
Добыча! Черт бы вас растряс,
Колбасники свиные! Да-с.
Жизнь. Да-с. Кончать в лесах богемских,
Начав в Венеции. У немцев
Не кровь, а сыворотка! Шут
С рубашками! Не обойдут
Последнего из Кавалеров!
Честь старая и Агасферов
Плащ огнедышащий — при нас!
Куда еще в последний час
Помчит — в какие Трапезунды?
Меня Folia Vagabunda [10] Мания бродяжничества (ит.) .
Моя? Последняя из всех
Роз, Флор, Марий, Елен и Ев…
О, как меня обворовала
Одна Марион!

— Так. Карнавалу
Осталось час. — Но что за храм
Любви была! —

Ну-с, старый хлам! —
И как потом о ней я плакал!

Ну-с, старый, отвечай, оракул:
Когда к Хароновой реке
Спущусь, — и с чьей рукой в руке
Очнусь в небесных будуарах?

«Когда-нибудь в старинных мемуарах —
Ты будешь их писать совсем седой,
Смешной, забытый, в старомодном, странном
Сиреневом камзоле…

где-нибудь
В Богом забытом замке — на чужбине —
Под вой волков — под гром ветров — при двух свечах —
Один — один — один — со всей Любовью
Покончив, Казанова! Но глаза,
Глаза твои я вижу — те же, в уголь
Все обращающие, те же, в пепл и прах
Жизнь обратившие мою… Я вижу…
И литеры встают из-под руки, —
Старинные — из-под руки старинной,
Старинной — старческой — вот этой вот — моей…

Когда-нибудь в старинных мемуарах
Какая-нибудь женщина — как я
Такая ж…»

Весь небесный сонм!
Вы — Генриэтта или сон?

Не сон я и не Генриэтта,
Я — он, верней сказать: одета
Как мальчик — как бы вам сказать?
Я — девочка.