Сергей Могилевцев - Лиса и виноград

Из т о л п ы внезапно показывается А п о л л о н , на миг распускает свои золотые волосы, и они рассы­паются у него по плечам нестерпимо блестящей волной. Потом исчезает.

Э з о п , увидев златокудрого бога, испуганно закрывает рукой глаза.

К о р и н н а в царском одеянии растерянно протя­гивает руки в сторону уводимого Э з о п а.

М е н е к р а т делает знак толпе, и та пос­пешно уходит.

Х е р е й ( К о р и н н е ) . Пойдемте, царица, и мы. Ду­маю, что наши золотые денечки закончились, и мы теперь осиротели навечно.

Уходят

Сцена пустая. В стороне, у храма Аполлона, группа неподвижных ж р е ц о в в белых хламидах. Около них одетая в черное п и ф и я.

П и ф и я (выходя на середину сцены, пророческим голо­сом).

Долго, молча, не отрывая глаз, смотрит в зрительный зал.

З а н а в е с.

Помещение в виде амфитеатра, в котором заседает го­родской Ареопаг. О р а т о р ы и с в и д е т е л и выступают внизу, на ровной круглой площадке, ч л е н ы А р е о п а г а сидят на полукруглых скамьях, расположенных выше. Здесь же А н т и ф о ­н т и М е н е к р а т.

А н т и ф о н т (обращаясь к п р и с у т с т в у ю щ и м ) . Позвольте, господа, изложить вам все обстояте­льства этого дела. Оно крайне серьезно, и требует нашего немедленного вмешательства. Я бы даже сказал, что мы никогда еще не встречались со столь серьез­ной проблемой, и от того, как мы к ней отнесемся, зависит будущность Дельф. Мы, без преувеличения, по­дошли к той опасной черте, когда весь наш привычный уклад, спокойствие горожан, годами проверенный биз­нес и даже покровительство самого Аполлона, – все это может вмиг рухнуть из-за амбиций одного единст­венного человека.

П р е д с е д а т е л ь (с места). Не преувеличиваете ли вы, Антифонт, важность проблемы?

А н т и ф о н т. Ничуть. Быть может, я ее даже преумень­шаю. Вы, господин председатель, конечно, знаете, что наше благополучие держится на покровительстве Аполлона, и на тех толпах туристов, которые стекаются сюда со всей Греции, чтобы услышать предсказание пифии. Мы все живем за счет этих туристов, мы все живем за счет тех даров, которые текут к нам полноводной рекой со всей остальной Эллады, и напол­няют изо дня в день наши кошельки и наши желудки. Я буду говорить откровенно: мы давно разучились рабо­тать, ибо нам не к чему это делать. Дары, приноси­мые к жертвеннику Аполлона, полностью покрывают все наши потребности. В некотором смысле мы тунеядцы, но зачем же говорить об этом так громко? Тем более за­езжему иностранцу, который грозится разоблачить нас перед всем эллинским миром?

П р е д с е д а т е л ь. Расскажите еще раз, кто он та­кой, и с какой целью явился к нам в город? Все необ­ходимые бумаги мне подготовили (смотрит в бумаги) , но, тем не менее, хотелось бы услышать мнение оче­видца.

А н т и ф о н т. Это известный баснописец Эзоп, сказки которого изучают даже в гимнасиях, и который вдвой­не опасен именно из-за его литературного дара. Яви­лся же он к нам для того, чтобы основать здесь свя­тилище Мнемозины, своей, как он считает, божествен­ной покровительницы, которая, якобы, и диктует ему его сказки. Святилище это, кстати, было открыто два дня назад, о чем все здесь присутствующие, разумеет­ся, хорошо осведомлены. Это взбудоражило город настолько, что люди уже не знают, какому богу служить, и кому теперь поклоняться: Аполлону, или новоявлен­ной Мнемозине? К тому же, во время открытия нового храма баснописец Эзоп говорил непристойности, заде­вающие честь самого Аполлона. Такое, господин пред­седатель, не прощается ни на земле, ни на небе.

М е н е к р а т (спускаясь вниз). Позвольте, уважаемые члены Ареопага, я расскажу об этом немного подроб­нее.