Александр Островский - Горячее сердце

Барин.Возьмем, напоим и отпустим.

Наркис.Это очень хорошо. Это расчудесно.

Аристарх.Понравилось?

Наркис.Да чего ж лучше. И не слыхано, да кто и сказал-то бы, так не поверишь.

Барин.Хочешь в нашу шайку, в разбойники?

Наркис.В разбойники? А у вас как положение? Артельно или от хозяина, на жалованьи?

Барин.На жалованьи.

Наркис.Харчи свои али хозяйские?

Барин.Хозяйские.

Наркис.Положение хорошее. Я с превеликим бы удовольствием, да вот что, друг… (Оглядываясь на людей Хлынова.) Что они тут стоят! Прогони их, не бойся, я не уйду. Сядем на траву, я хорошую компанию люблю.

Аристарх дает знак, люди расходятся. Наркис, Хлынов, Барин, Аристарх садятся на землю.

Вот что, друг ты мой единственный, как звать тебя, не знаю… Я бы с охотой… а не пойду.

Барин.Отчего?

Наркис.Мне житье теперь… Мне житье! Малина! Умирать не надо. Что только есть, первый сорт. Хозяин у меня глупый, – вот послал меня с мужиками рядиться, луга кортомим; а я не очень чтоб уважаю. А с хозяйкой я в любви и во всяком согласии.

Аристарх.Не верю.

Наркис.Уж это так точно. Уж что! Даром слова не скажу. И насчет съестного и прочего… все. Вот сейчас приеду… поедем ко мне в гости! Сейчас при тебе потребован) вина, братец, всякого: красного, белого, рому… всякого. И вот сейчас скажу: неси тысячу рублей! Чтоб мигом тут было! И принесет.

Аристарх.Врешь!

Наркис.Истинно! Нешто первый раз! Две принесет, только б ей как у мужа спроворить. Страсть как любит! Говорю тебе, друг ты мой единственный, ужасно как любит, и слов таких нет. Вот недавно две тысячи своими руками принесла. Я сейчас, друг мой единственный, под подушку в ящик… ключом щелк, а ключ на крест. Вот и нынче, как приеду, велю тысячу принести, – и сейчас в ящик и щелк; потому я хочу, друг мой любезный, в купцы выходить. Так я себя понимаю, что мне надо. А вот что, друг милый, мне еще бы…

Аристарх.Видно, ты любишь?

Наркис.Не то чтоб я любил; а как мне, по моим чувствам, это на пользу.

Аристарх.Изволь! Только б охота была, а вина у нас вдоволь. (Подзывает человека.) Вот они тебе и лошадь помогут вывести. (Человеку.) Попотчуй его хорошенько. (Тихо.) Потом положи в телегу да проводи до городу. (Наркису.) Ступай с ним, обиды не будет.

Наркис.Благодарю за компанию. (Уходит.)

Аристарх (Хлынову) . Ну, что, доволен ты? Нет худа без добра. Вот нынче же все это городничему я и объясню, чтоб за него, за плута, невинные люди не страдали.

Xлынов.Хорошо бы теперь, братец, какого благородного, чтоб с ним шампанского выпить.

Барин.Барышню какую-нибудь воспитанную, институтку!… Я бы сейчас пал на колени перед ней, и сцену из трагедии.

Аристарх.А вот пойдемте на большую дорогу, может, кто и попадется. А тут что, тут проселок. Вон, видишь, богомолки идут.

По дороге проходят богомолки.

Xлынов.С этим народом, братец, какое может быть развлечение, одна канитель.

Уходят. Параша и Гаврило показываются на дороге.

Параша и Гаврило.

Параша.Как я устала! Сил моих нет! Я с места двинуться не могу, мне не дойти до города.

Гаврило.Отдохните, Прасковья Павлиновна; вот тут на полянке присядьте, на бревнышках. На траву не садитесь, роса. Отдохнувши-то, мы своих догоним, еще рано. Часу в десятом будем в городе.

Параша.Посидим, не могу итти, не могу.

Гаврило.Вы не то что с дороги, а больше от чувств.

Параша.Я падаю, падаю.

Гаврило.Позвольте, я вас поддержу под локоточек. (Доводит ее до бревен.)

Параша.Я только устала, а мне, помолившись-то, как будто легче. Как мне тебя благодарить, я не знаю. Кабы не ты, мне бы не дойти.

Гаврило.Что ж, мне ведь самому надо было…

Параша.Нет, не говори, я знаю, что ты только для меня пошел. Как у меня голова… руки и ноги точно не свои, и как будто забытье. И в голове-то шум, а ничего у меня не болит, и так мне хорошо, приятно, только как будто вот что-то мне представляется, – что такое? Гудит, гудит, точно вот речка по камням, или мельница… Дурно мне, Гаврюша, дурно!

Гаврило.Да что вы, родная! Я пойду водицы принесу, тут где-то ключик был.

Параша.Поди, поди!

Гаврило идет, в разных местах свист. Он бежит назад.