Александр Островский: Правда – хорошо, а счастье лучше

Филицата.Кому что, а уж мне будет.

Мавра Тарасовна.Веди ты ее, укладывай почивать! Коли бессонница одолеет, сказочку скажи.

Поликсена(обнимая Платона) . Бабушка, поздно вы хватились: нас разлучить невозможно.

Мавра Тарасовна.Да зачем вас разлучать, кому нужно? Только не сейчас же вас венчать; вот уж завтра, что бог даст. Утро вечера мудренее. А спать-то тебе надо, да и ему пора домой идти. Ишь он как долго загостился. Иди-ка, иди с богом!

Поликсена(целуя Платона) . Прощай, мой милый! Я слово сдержу. Мое слово крепко, – вот так крепко, как я тебя целую теперь.

Мавра Тарасовна.Ну, вот так-то, честь честью, чего лучше! Ужо еще поцелуйтесь. При людях-то оно не так зазорно.

Поликсена целует Платона и уходит.

Небось хорошо, сладко?

Платон.Чудесно-с! Но ежели вы меня убивать – так сделайте ваше одолжение, поскорей!

Мавра Тарасовна.Погоди, твоя речь впереди! Чтоб не было пустых разговоров, я вам расскажу, что и как тут случилось. Вышла Поликсеночка погулять вечером да простудилась, и должна теперь, бедная, месяца два-три в комнате сидеть безвыходно, – а там увидим, что с ней делать. Парень этот ни в чем не виноват; на него напрасно сказали; яблочков он не воровал, взял, бедный, одно яблочко, да и то отняли, попробовать не дали. И отпустили его с миром домой. Вот только и всего, больше ничего не было, так вы и знайте!

Платон.Очень, очень премного вами благодарен.

Мавра Тарасовна.Не за что, миленький.

Платон.Есть за что: рук не вязали, оглоблей не били. Только душу вынули, а членовредительства никакого.

Барабошев.Красноречие оставь! Тебе оно нейдет.

Мавра Тарасовна.Не тронь его, пусть поговорит. Проводить успеем.

Платон.Вы разговору моему не препятствуете? И за это я вас благодарить должен. Все вы у меня отняли и убили меня совсем, но только из-под политики, учтиво… и за то спасибо, что хоть не дубиной. Уж на что еще учтивее и политичнее: дочь-девушку, богатую невесту, при себе целовать позволяете! И кому же? Ничтожному человеку, прогнанному приказчику! Ах благодетели, благодетели мои! Замучить-то вы и ее и меня замучите, высушите, в гроб вгоните, да все-таки учтиво, а не по-прежнему. Значит, наше взяло! Ура!! Вот оно – правду-то вам говорить почаще, вот! Как вы много против прежнего образованнее стали! А коли учить вас хорошенько, так вы, пожалуй, скоро и совсем на людей похожи будете.

Мавра Тарасовна.

Барабошев.

Поликсена.

Мухояров.

Платон.

Грознов.

Филицата.

Большая столовая: прямо стеклянная дверь в буфетную, через которую ход в сени и на заднее крыльцо; направо две двери – одна ближе к авансцене, в комнату Мавры Тарасовны, другая в комнату Поликсены, налево две двери, – одна в гостиную, другая в коридор, – между дверями ореховый буфет; посередине обеденный стол, покрытый цветной скатертью. Мебель дорогая, тяжелая.

Из средней двери выходят: Филицата и Грознов.

Филицата.Вот это у нас столовая, Сила Ерофеич! Вот буфет; тут посуда, столовое белье, серебро.

Грознов.Много серебра-то?

Филицата.Пуды лежат, шкап ломится, и старого и нового есть довольно.

Грознов.Хорошо, у кого серебра-то много.

Филицата(у двери гостиной) . Уж на что лучше. А вот это у нас комнаты не живущие, гостиная, да еще другая гостиная, а там зала.

Грознов.Как полы-то лоснятся.

Филицата.В год два раза гости бывают, а каждую неделю натирают, вот они и лоснятся. А вот комната Мавры Тарасовны!… (Отворяет дверь.)

Грознов.Ишь ты, какой покой себе, какую негу нажила!

Филицата.И деньги свои, и воля своя, так кто ж ей запретит.

Грознов.А сундук-то железный – с деньгами, чай?

Филицата.С деньгами.

Грознов.Чай, много их там?

Филицата.Большие тысячи лежат. А внизу у нас две половины: в одной Амос Панфилыч живет, а в другой – приказчики да контора. Вот, Сила Ерофеич, я вам все наши покои показала; а теперь подождите в моей каморке! Теперь скоро сама-то приедет. Когда нужно будет, я вас кликну. Только уж вы ничего не забудьте, все скажите!

Грознов.Ну, вот еще! Меня учить не надо.