Бранислав Нушич: Народный депутат

Ивкович. Так мы можем разговаривать по-приятельски и не находясь в одной партии.

Еврем. Можем, не говорю, что не можем. Я, например, могу тебе сказать: «Господин Ивкович, дорогие в этом году сливы…». А ты мне ответишь: «Да, дорогие…». Ну, вот так мы можем поговорить и об орехах, и об овечьих шкурах. Но разве могу я по-приятельски говорить с тобой о политике, если я – правительство, а ты – оппозиция.

Ивкович. Так и не обязательно нам разговаривать о политике…

Еврем. В другое время, может, и не обязательно, но сейчас, когда подходят выборы, как же не говорить о политике? О чем же другом разговаривать накануне выборов?

Ивкович. Ну, если уж мы и поговорим о выборах, господин Прокич, будьте уверены, я всегда сумею сохранить к вам уважение.

Еврем. Да, да, знаю, сумеешь. Ведь я тебя только политически ненавижу, поскольку ты в другой партии, а в душе я тебя люблю.

Ивкович. Спасибо вам, господин Прокич! И я скажу вам правду: у вас я чувствую себя как дома, как будто вы мои родители – и вы, и госпожа Павка…

Еврем. Э, ну раз уж ты так себя чувствуешь, то хочу я тебя кое о чем спросить. Скажи ты мне… (заглядывает в газеты) что такое «индивидуум»?

Ивкович. Индивидуум – это особа, личность. Ну вот, я, например, индивидуум, вы – индивидуум!

Еврем. Выходит, моя Павка тоже индивидуум?

Ивкович. Да.

Еврем. Здорово! Спасибо тебе. Вот, знаешь, об этом я и хотел тебя спросить. Так ты говоришь, начальник получил секретный приказ – найти посговорчивее?

Ивкович. Да, я так слышал!

Еврем. Может быть! Может быть!

Ивкович. Вы разрешите вас покинуть, пойду прибью эту табличку.

Еврем. Э, да, да!.. Иди. С богом, господин Ивкович!

Ивкович. До свидания, господин Прокич! (Уходит.)

Еврем, мальчишка из лавки.

Еврем останавливается посреди комнаты, думает. По его лицу ясно видно, что какая-то мысль все больше и больше овладевает им. Он берет шляпу, собирается уходить но, дойдя до дверей, останавливается, возвращается и, чем-то озабоченный, садится на стул, думает.

Мальчишка (приносит бумажный пакет, на котором что-то написано). Хозяин, меня послал приказчик Йоца.

Еврем (берет пакет, читает, то приближая, то удаляя пакет от глаз). Подойди сюда, у тебя глаза лучше. Это что – «ф»?

Мальчишка (долго всматривается). Может, «ф», хозяин, а может быть, «р», а может, и «к».

Еврем. Скажи приказчику Йоце, что если он в другой раз вздумает мне что-нибудь писать, пусть берет пакет на два кило… И пусть пишет покрупнее. (С трудом читает.) «Господин Секулич-писарь просит двадцать динаров взаймы, вернет утром». (Про себя.) Все они утром возвращают, но… (Задумывается.) А ведь, пожалуй, он мне сейчас и понадобится… (Пишет на обороте пакета.) «Дай ему». (Отдает пакет мальчишке.) На, отнеси приказчику Йоце.

Мальчишка. Заходил в лавку господин Йовица, спрашивал тебя, хозяин.

Еврем. Хорошо!

Мальчишка (сталкиваясь в дверях с Йовицей). А вот и он! (Уходит.)

Еврем, Йовица.

Йовица (от дверей). Я зашел в лавку, мальчишки говорят – домой ушел.

Еврем. Откуда ты?

Йовица. Откуда? Да все оттуда; пришел вот, ветер меня принес!

Еврем. Садись! (Отходит к правой двери.) Даница! Принеси-ка еще чашку кофе.

Йовица (садится). Понимаешь, есть у меня несколько наполеонов, но я решил не выпускать их из рук, пока не спрошу у тебя о курсе.

Еврем. Ты об этом кому другому рассказывай, а не мне! Про курс ты и в любой лавке мог спросить, а ты, видишь, притащился сюда, будто я каждый день только и делаю, что наполеоны из руки в руку перекладываю. Но уж если ты по делу пришел, то говори!

Йовица. Да… и по делу тоже. У тебя, кажется, есть овечьи шкуры. Ты мне как-то жаловался, будто не знаешь, что с ними делать. Так вот, я скоро поеду в Белград…

Еврем. А с чего это ты, брат, вдруг про шкуры вспомнил? Были когда-то шкуры, да сплыли! Ты вечно так: девять переулков обойдешь, пока домой придешь. За другим ты пришел, не за шкурами.

Йовица. Ни за чем другим, только за шкурами!

Еврем. Эх, чтоб тебя! Не ты ли пил с магарыча, когда я эти шкуры продал, а?

Йовица (будто вспомнил). А разве мы тогда за шкуры пили?

Еврем. Нет, за ягоды!

Йовица. Совсем из памяти выскочило.

Даница приносит чашку кофе, ставит и уходит.

Еврем. Брось ты, ничего у тебя не выскочило, знаю я тебя. Если уж ты надумал покупать коня, то всегда сначала заведешь разговор об обручах и бочках.