Бранислав Нушич - Госпожа министерша

Ната, Живка, Васа.

Ната (входит). Здравствуйте, здравствуйте, госпожа Живка.

Живка. Ию, дорогая моя госпожа Ната. Спасибо, что навестили. С каких пор я вас не видала, даже уж говорила: что это госпожа Ната от меня отбилась?

Ната. Да нет, поверьте, честное слово, вздохнуть не могу от разных заседаний. Знаете, пока я была министершей, все женские общества повыбирали меня в свои правления, а теперь вот и приходится отдуваться… Посыпались мне на голову разные заседания, проекты, резолюции; и от дома-то отбилась. (Замечает чемодан.) Ба, ба, ба, что это вы укладываетесь?

Живка. А это… Это моя дочка собирается на курорт.

Ната. Как, теперь, да ведь еще не сезон!

Живка. Что делать, прохватит ревматизм, так и не будешь дожидаться сезона.

Ната. А на какой курорт?…

Живка. На какой?… В Аббацию.

Ната. Так! Поедет, конечно, в салон-вагоне? Я лично всегда путешествовала в отдельном салон-вагоне, это так приятно.

Живка. Да, да!

Ната. Только меня удивляет, что она едет в Аббацию, ведь на этом курорте не лечатся от ревматизма?

Живка. Она, знаете, хочет только доехать до Аббации, а потом в Иваницу.

Ната. В Иваницу?

Живка. Да разве вы не знаете, возле самой Иваницы найден новый целебный источник от ревматизма.

Ната. Да? Я не знала. (Замечает газеты на стуле.) Ию… сколько их, целая редакция.

Живка. Да мы подписались на весь год, и нам принесли все газеты с начала года. Правда, Баса?

Васа. Да, с начала этого года и за весь прошлый.

Ната. Я не читаю газет, поверьте, не люблю, не читаю, разве только когда там что-нибудь очень интересное.

Живка. Да, да! (Многозначительно смотрит на Васу.) Васа, позвони по поводу того, что я тебе сказала. Скажи ему, пусть лучше домой не возвращается! (Уходит вместе с Натой.)

Васа, Чеда.

Васа (сначала берет из шкатулки, стоящей на столе, папиросы, наполняет свой портсигар, а затем идет к правым дверям). Дара, Дара!.. Чеда здесь? Пожалуйста, скажи ему, пусть выйдет сюда. Я хотел бы с ним немного поговорить.

Чеда (входит). В чем дело, дядя Васа?

Васа. Я хотел сказать тебе, Чеда… Слушай, что такое я хотел тебе сказать? Ах, да! Подумай, мы узнали, кто написал в газете!

Чеда. Да ну?

Васа. Как ты думаешь, кто?

Чеда. Откуда мне знать?

Васа. Ты!

Чеда. Да нет, не может быть!

Васа. Право, ты!

Чеда. Кто бы это сказал!

Васа. Знаешь, как мы узнали?

Чеда. Очень любопытно!

Васа. Узнал Никарагуа и сообщил нам.

Чеда. Да разве этот Никарагуа все еще вмешивается в наши семейные дела?

Васа. Нет, он не вмешивается, он только написал нам и требует сатисфакции.

Чеда. Пусть Анка и даст ему сатисфакцию.

Васа. Да, этот пирог ты ему здорово испек, нужно признать. Но вот другой пирог, который ты испек Живке в газетах, тебе не удался.

Чеда. Подгорел малость.

Васа. Здорово подгорел, а не малость! И вот, брат, не пристало тебе прибегать к подделкам.

Чеда. К каким подделкам?

Васа. Ну, например, ты прежде всего подделал меня.

Чеда. Не понимаю.

Васа. Понимаешь, как тут не понять. Представился человеку, что ты дядя Васа, а это, братец, подделка, и я из-за нее чуть-чуть не погиб. Ну, да что обо мне, пусть это тебе простится, но ты подделал и Живку.

Чеда. Разве я кому-нибудь представлялся как министерша?

Васа. Нет, но ты написал, что она отвратительная баба, а это подделка.

Чеда. Ну, насчет этого не знаю.

Васа. А знаешь, друг, этим ты совершил самый большой грех, какой только может совершить живой человек. Убьешь человека – найдешь у закона какие-нибудь смягчающие обстоятельства; ограбишь церковь – опять найдешь у закона снисхождение; подожжешь у соседа дом – тоже; но если ты открыто скажешь о теще, которую считают добродетельной, что она отвратительная баба, то нет такого закона на земном шаре, чтобы найти для этого преступления смягчающие обстоятельства.

Чеда. Я, видите ли, этого не знал.

Baca. Конечно, не знал, не знал ты и того, что все это дело плохо для тебя кончится. Давай-ка мы с тобой серьезно поговорим.

Чеда. Знаю, знаю уж, вы хотите мне посоветовать оставить жену.

Васа. Да нет, какая там жена, сейчас речь идет о более важных вещах, чем жена. Оставь то, о чем я с тобой раньше разговаривал: это я говорил по министершиной указке и тогда, конечно, должен был говорить всякую чепуху. А вот то, о чем я хочу поговорить с тобой сейчас, – это уже по моему собственному разумению.

Чеда. Итак, я слушаю.

Васа. Все это дело с газетами, как ты и сам видишь, зашло далеко, весьма далеко. Сам Сима оказался в очень трудном положении. Он недавно говорил нам по телефону, что дело будет вынесено на заседание министров еще сегодня до полудня.