АНТОНИНА ПАВЛОВНА:
Я только хотела сказать, что Мешаев, например, обещал привести своего брата, оккультиста.
ТРОЩЕЙКИН:
У него брата нет. Это мистификация.
АНТОНИНА ПАВЛОВНА:
Нет, есть. Но только он живет всегда в деревне. Они даже близнецы.
ТРОЩЕЙКИН:
Вот разве что близнецы…
ЛЮБОВЬ:
Ну, где же твоя сказка?
АНТОНИНА ПАВЛОВНА:
Нет, не стоит. Потом как-нибудь.
ЛЮБОВЬ:
Ах, не обижайся, мамочка. Алеша!
ТРОЩЕЙКИН:
Я за него.
Звонок.
АНТОНИНА ПАВЛОВНА:
Да нет… Все равно… Я сперва перестукаю, а то очень неразборчиво.
ЛЮБОВЬ:
Перестукай и приди почитать. Пожалуйста!
ТРОЩЕЙКИН:
Присоединяюсь.
АНТОНИНА ПАВЛОВНА:
Правда? Ну ладно. Тогда я сейчас.
Уходя, сразу за дверью, она сталкивается с Ревшиным. который сперва слышен, потом виден: извилист, черная бородка, усатые брови, щеголь. Сослуживцы его прозвали: волосатый глист {3} 3 …черная бородка <���…> волосатый глист. — Ср. в письме Набокова сходную характеристику: «Демидов, этот бородатый глист, со мной холодно-любезен» (BCNA. Letters to Vera Nabokov. 5 мая 1937 г.).
.
РЕВШИН:
(За дверью.) Что, Алексей Максимович вставши? Жив, здоров? Все хорошо? Я, собственно, к нему на минуточку. (Трощейкину.) Можно?
ТРОЩЕЙКИН:
Входите, сэр, входите.
РЕВШИН:
Здравствуйте, голубушка. Здравствуйте, Алексей Максимович. Все у вас в порядке?
ТРОЩЕЙКИН:
Как он заботлив, а? Да, кроме финансов, все превосходно.
РЕВШИН:
Извините, что внедряюсь к вам в такую рань. Проходил мимо, решил заглянуть.
ЛЮБОВЬ:
Хотите кофе?
РЕВШИН:
Нет, благодарствуйте. Я только на минуточку. Эх, кажется, я вашу матушку забыл поздравить. Неловко как…
ТРОЩЕЙКИН:
Что это вы нынче такой — развязно-нервный?
РЕВШИН:
Да нет, что вы. Вот, значит, как. Вы вчера вечером сидели дома?
ЛЮБОВЬ:
Дома. А что?
РЕВШИН:
Просто так. Вот, значит, какие дела-делишки… Рисуете?
ТРОЩЕЙКИН:
Нет. На арфе играю. Да садитесь куда-нибудь.
Пауза.
РЕВШИН:
Дождик накрапывает.
ТРОЩЕЙКИН:
А, интересно. Еще какие новости?
РЕВШИН:
Никаких, никаких. Так просто. Сегодня я шел, знаете, и думал: сколько лет мы с вами знакомы, Алексей Максимович? Семь, что ли?
ЛЮБОВЬ:
Я очень хотела бы понять, что случилось.
РЕВШИН:
Ах, пустяки. Так, деловые неприятности.
ТРОЩЕЙКИН:
Ты права, малютка. Он как-то сегодня подергивается. Может быть, у вас блохи? Выкупаться нужно?
РЕВШИН:
Все изволите шутить, Алексей Максимович. Нет. Просто вспомнил, как был у вас шафером и все такое. Бывают такие дни, когда вспоминаешь.
ЛЮБОВЬ:
Что это: угрызения совести?
РЕВШИН:
Бывают такие дни… Время летит… Оглянешься…
ТРОЩЕЙКИН:
О, как становится скучно… Вы бы, сэр, лучше зашли в библиотеку и кое-что подчитали: сегодня днем будет наш маститый. Пари держу, что он явится в смокинге,как было у Вишневских.
РЕВШИН:
У Вишневских? Да, конечно… А знаете, Любовь Ивановна, чашечку кофе я, пожалуй, все-таки выпью.
ЛЮБОВЬ:
Слава тебе боже! Решили наконец. (Уходит.)
РЕВШИН:
Слушайте, Алексей Максимович, — потрясающее событие! Потрясающе-неприятное событие! {4} 4 …потрясающее событие! Потрясающе-неприятное событие! — Первая из ряда отсылок к «Ревизору», ср.: «Бобчинский. Чрезвычайное происшествие! Добчинский. Неожиданное известие!» (Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч.: В 23 т. М.: Наука, 2003. Т. 4. С. 16).
ТРОЩЕЙКИН:
Серьезно?
РЕВШИН:
Не знаю, как вам даже сказать. Вы только не волнуйтесь, — и, главное, нужно от Любови Ивановны до поры до времени скрыть.
ТРОЩЕЙКИН:
Какая-нибудь… сплетня, мерзость?
РЕВШИН:
Хуже.
ТРОЩЕЙКИН:
А именно?
РЕВШИН:
Неожиданная и ужасная вещь, Алексей Максимович!
ТРОЩЕЙКИН:
Ну так скажите, черт вас дери!
РЕВШИН:
Барбашин вернулся.
ТРОЩЕЙКИН:
Что?
РЕВШИН:
Вчера вечером. Ему скостили полтора года.
ТРОЩЕЙКИН:
Не может быть!
РЕВШИН:
Вы не волнуйтесь. Нужно об этом потолковать, выработать какой-нибудь модус вивенди. [2] Модус вивеиди.(латин.): образ жизни, способ существования.
Читать дальше