Может быть, поэтому он оставался равнодушным к слезам людей, провожающих своих близких. Они даже раздражали его, нарушая торжественность минуты.
Деловито, слегка нахмурившись, Купцианов обходил эшелон, изредка останавливаясь у вагонов. Знаками подзывая к себе командиров, он отдавал им приказания или делал замечания, если обнаруживал непорядок. Как и все, он чувствовал, что жизнь его подошла к новому рубежу. Но он сознавал также, что его личная ответственность выше, нежели ответственность подчиненных ему командиров. Поэтому на людях он вел себя так, как того требовала его высокая ответственность, и старался, чтобы все видели это.
Уали Молдабаева Купцианов держал при себе. Уали преподавал в высшей школе и обладал обширными знаниями, а Купцианову нравились образованные, культурные люди. Кроме того, характеры их сходны.
Купцианов был с Уали на равной ноге, лишь в крайнем случае переходя на официальный тон. Они никогда не разлучались.
Вместе с женою Уали на вокзал приехали его товарищи. По тому, как они шумно окружили его и жали руки, можно было понять, что Уали завоевал не только их уважение, но и любовь. То и дело слышалось: «Здоровым тебе доехать, веселым вернуться!», «Береги нашу воинскую честь!», «Ну, да не тебе это говорить!», «Друзей не забывай, пиши почаще!»
Когда поезд тронулся, Уали почувствовал тоскливую зависть к тем, кто оставался здесь, на обжитых безопасных местах, в то время как он уезжал навстречу опасностям и неизвестности...
Командир батальона Мурат Арыстанов за вчерашний день не присел ни разу. Военная служба — это собранность и подвижность. И тем не менее подъем боевой части по сложности своей напоминает откочевку аула. Подгонка снаряжения, переобмундирование, наконец — погрузка в вагоны. Мурат, отдавая приказы своим командирам, лично проверял исполнение. Когда батальон направлялся к станции Алма-Ата I, ему удалось забежать домой и обнять жену и сына. С тех пор он не знал ни одной свободной минуты, и только когда эшелон тронулся, когда густая толпа на платформе замахала руками, он вдруг раскаялся в том, что не разрешил жене и сыну приехать на вокзал. Это была ненужная строгость, даже жестокость по отношению к ним и к себе самому. Мурат чувствовал, что сам себя ограбил, но жалеть было поздно.
Он отдавал себе полный отчет в том, что страна переживает грозные дни. Армия отступает. В военных сводках упоминались города, занятые врагом. Это были крупные города, далеко отстоявшие один от другого. Мурат обводил эти города черным карандашом на карте Европейской части СССР, которую носил в планшетке. Кружки, умножаясь, тянулись длинной цепочкой. За короткое время враг вторгся в глубь страны. Мощь его удара нельзя было не видеть. Мурату еще не доводилось воевать, если не считать двух-трех инцидентов на границе во время его пограничной службы. Тактику он знал неплохо, но, конечно, не мог себе представить, что такое на деле современная война. О том, что это будет беспощадная война, война на истребление, он знал.
Сознавая это, Мурат был строг и требователен к себе и к другим.
Все последнее время он жил как в лихорадке. «Почему нас так долго держат в тылу?» — думал он. Но вот пришел день выступления. И Мурат вдруг почувствовал, что не смог, не сумел подготовить своих солдат так, как этого требует война.
Если на военной службе он был всегда тверд, то при разлуке с близкими сердце его дрогнуло. Здесь, в этом городе, он оставлял половину самого себя. Здесь прошла его юность. Чтобы не раскиснуть, нужно немедленно откинуть все эти мысли и чувства. Он решительно отошел от двери, не стал больше смотреть в сторону удаляющегося города. Его ординарец, шепелявый, с выпуклыми глазами джигит Маштай, чисто прибрал в вагоне, приготовил обед.
— Товарищ капитан, — сказал он, — садитесь кушать. С самого утра ничего не ели.
Есть Мурату не хотелось. Вмешался Купцианов.
— Капитан, солдат верно говорит. Давайте ужинать, — сказал он.
Уали поставил на стол бутылку водки:
— Идите сюда! Поднимем чарку за наш отъезд!
Командиры, скрывая за показной веселостью тоску по родным, обрадовались предлогу и шумно расселись за столом.
Но на первой же остановке командиры отправились на обход эшелона. За столом остались трое. От недавнего веселья — ни следа. Потянулся неторопливый разговор, к которому так располагает дальняя дорога.
Купцианов пытливо поглядел на Мурата. В сущности, он мало знал его, два-три месяца проработали вместе. Вначале Мурат был командиром батареи и в то время сталкивался с Купциановым не часто. Но теперь он перешел из артиллерии в пехоту и был назначен командиром батальона. Встречались непосредственно по службе, но близко не сошлись.
Читать дальше