Александр Володин - Три кинокомедии

Оркестр замолк, и люди перестали петь. На сцену выбежал человечек, стал что-то неслышно говорить, и люди начали снова петь и танцевать.

Маленький сосредоточенный оркестрант продувал мундштук трубы. Гена спустился в оркестр и стал делать ему знаки руками.

Павел Васильевич ответил ему, поднялся и, по пути извиняясь и уговариваясь с оркестрантами, стал пробираться к выходу.

— «...Если повезет чуть-чуть, если повезет чуть-чуть...» — пели на сцене.

Гена и Таня ждали в вестибюле.

— Что случилось? — спросил Павел Васильевич.

— Дядя Паша, познакомься, это Таня.

— Таня? Очень приятно, здравствуй...

— Понимаешь, нам нужен человек, организатор первых пионерских отрядов.

— Так.

— Ну примерно год двадцать третий.

— Ну, пионеры — это... хорошо, — одобрил их Павел Васильевич, не совсем, впрочем, понимая, что от него требуется.

— У тебя же есть знакомые, — сказал Гена.

— У меня?.. Конечно, есть, это я узнаю, завтра же, — солидно пообещал Павел Васильевич.

— А зачем откладывать? Давай прямо сейчас!

— Нет, можно и не откладывать, почему, — растерялся Павел Васильевич. — Можно и сейчас прямо выяснить.

— Ну, пошли?

— Пошли. Я вообще-то сейчас и не нужен, — не очень уверенно сказал отец. — Меня отпустят!

Они спустились по лестнице к раздевалке.

— Вот тут есть две женщины, они знают обо всем на свете... Мое почтение! — засмеялся он.

— Здравствуйте, — улыбнулась женщина.

— Как жизнь?

— Знаете, говорят жизнь — зебра: то белая полоса, то черная. А у меня — все черная.

Павел Васильевич вежливо посмеялся, взял пальто у гардеробщицы.

— Знаете, раньше, при муже, я молчаливая была, — смеялась женщина, — мужу все выскажешь, а потом и говорить ни с кем не надо, молчишь... А теперь разговорчивая стала.

Павел Васильевич посмеялся еще более сочувственно.

— Скажите, пожалуйста, вы не знаете кого-нибудь из организаторов первых пионерских отрядов?

Женщины переглянулись.

— Двадцать третий год приблизительно. Женщины молчали.

— Ну, в общем, будет случай — узнаете... Ладно?

— Постараемся, — сказала одна.

— Это мы сделаем, — пообещала другая.

На улице Павел Васильевич сказал:

— Будем действовать по методу широкого охвата населения. Вот в этом гастрономе работает одна девушка, я у нее в течение долгих лет покупал двести граммов колбасы. Очень общественная девушка, у нее даже флажок есть. Она, наверно, кого-нибудь знает.

Они вошли в магазин.

— Вот она, — сказал Павел Васильевич и помахал рукой.

Девушка в белом халате улыбнулась ему и тоже помахала рукой, давая понять, что он может подойти без очереди.

— Соблюдайте очередь, — на всякий случай предупредили его покупатели.

— Мне ничего не надо, — сказал Павел Васильевич, — я ничего не покупаю.

— Тогда не мешайте работать.

— Ну хорошо, хорошо. Мне просто надо сказать этой девушке два слова. Но я становлюсь в очередь. Вот я стою в очереди, не надо ругаться.

Он стал продвигаться вдоль прилавка.

— Ничего, кого-нибудь найдет, — сказал Гена.

Но тут знакомую девушку сменила другая продавщица. На ходу снимая косынку, девушка ушла.

— Что вам? — спросила Павла Васильевича продавщица.

— Мне?.. Это что, голубцы?.. Будьте любезны, сколько стоят голубцы?

Они снова шли по улице.

— Знаете, неудобно было спрашивать, — оправдывался трубач. — Зато у нас на ужин есть голубцы. Ты любишь голубцы? Я очень люблю голубцы! Голубцы — это вам не какие-нибудь котлеты. Это все-таки голубцы... Подождите, вот человек, — остановился вдруг Павел Васильевич.

Посредине площади прохаживался милиционер.

— Я у них руковожу оркестром, а милиции известны такие вещи, что нам и не снилось.

Трудно было выбрать более неудобный маршрут. Павел Васильевич метался между машинами, словно во что бы то ни стало хотел сбить их со следа.

Милиционер заметил его и засвистел.

— Ну что там такое? — нервничал Гена. — Обязательно попадет в какую-нибудь историю...

Милиционер стал что-то выговаривать Павлу Васильевичу. Судя по жестам, он был очень зол и не хотел слушать никаких объяснений. Он достал книжечку с квитанциями, и трубач заплатил ему штраф.

Милиционер оторвал квитанцию, но и после этого еще что-то выговаривал и наказывал на будущее. Павел Васильевич со всем соглашался и то и дело оглядывался на детей. Наконец милиционер козырнул и отпустил его.

Павел Васильевич был весьма сконфужен.

— Я ошибся, это не тот. В этой форме издали все так похожи... А где же ты живешь, Таня?