Николай Погодин: Темп

Шофер.Тифозного взять не дают.

Болдырев.Так что же, вы в атаку за тифозным пошли?

Валька.Без вас бы, товарищ директор, управились.

Болдырев(взглянув на кирпич). Пожалуй… Ну, ладно. Вы пока что отдохните после сражения.

Кухарка.Она, никак, жинка директорова…

Зотов.Не жена, а сестра.

Кухарка.Царица небесная!

Зотов.Вот те и царица!

Болдырев.А мы с ребятами поговорим. Да не все сразу, не все… (Михалке.) Говори ты, что ли… и нос у тебя оцарапанный кстати.

Михалка.Так я что же… Не я один… Мы все.

Зотов.Все, да не все.

Болдырев.Ну ладно, запишем, что все.

Михалка.Известно, вода отравленная… Терпения нету… Артель постановила — народ не выдавать.

Болдырев.Всё?

Михалка.Ну, и… допрежь не было такого кощунства над рабочим классом.

Болдырев.Так. А тебе, земляк, сколько годков от роду?

Михалка.Это не касаемо.

Болдырев.Нет, касаемо. Ты скажи-ка мне, сколько тебе годков будет?

Михалка.Ну, двадцать… с годом.

Артамон.Говорил первогодкам — ложки кунай за старшими.

Болдырев.Невелик коновод у вас, товарищи. Это что же уполномоченный от сорок первого барака?

Зотов.Какой он, к чорту, уполномоченный! Так, шпана.

Болдырев.Вот тебе и раз! А я с ним время теряю. Ты, парень, вечером сядь-ка со стариками да потолкуй насчет старого режима. К примеру, спроси, как бы ты прежде с главным директором разговаривал.

Зотов.Ага…

Болдырев.Да стал бы еще разговаривать с тобой директор! Ты там заикнулся бы, а тебе: бунтуешь? За порты да в конверт, под железную печать. Потолкуй со стариками, полезно будет.

Михалка.Так для чего же мы боролись?

Болдырев.Ты боролся у мамки на печке. Не срамись! Ну, ладно. А теперь я к вам слово имею. Нехорошо, ребята, нехорошо! Звонят ко мне сейчас, что, мол, сорок первый барак шумит. Сорок первый барак! Костромичи? Что такое? Являюсь сюда, а вы с девкою воюете. Смешно!

Артамон.Мы не потому. Вода отравленная… Народ валит на мертву постель.

Болдырев.Не смеши улицу, борода. Волга — не пруд. Воду весь город пьет. Неочищенная вода — другое дело. Кипятим, сколько можем. Народ сырую хватает. Животами болеют. В деревне ты что — ситро пьешь? Вот что: больного сейчас отправьте в больницу, а с ним делегата одного нарядите, пусть увидит, где и как лечим.

Зотов.Посрамились, и хватит. Эх, Михалка!.. Да где же он! Уничтожился.

Валька(шоферу). Пойдем.

Болдырев.К машине идите. Они сами принесут.

Суматохинов.Да чего его нести? Авось, ходит. Он весь народ и смутил.

Болдырев.Ну, ладно. Иди, неси. Время проводить нечего.

Многие строители уходят в барак.

Зотов(кухарке). Ты чего ждешь?

Кухарка.Прощенья бы у него попросить… Заарестует еще.

Зотов.Кишь, дура! Исчезай!

Кухарка.Как же?

Зотов.Кишь!

Кухарка ушла. Трое рабочих несут больного.

Голоса.В карете поедешь, как Чербельмен…

— Не один…

— С делегацией.

Лаптев(в бреду). Порты я ей не отдам… Порты мои ни разу не стиранные… Порты мои, мои… Эх, Михалка, Михалка, порты не выдавай!

Болдырев.Бредит.

Зотов.Видать, без памяти.

Все, кроме Болдырева, идут к автомобилю. Входит Гончаров.

Гончаров.Что тут было, Степан Семенович? Я с ними стал объясняться, но меня отвлекли.

Болдырев.Сестру поколотить собрались… Дело не в этом. Четвертый барак сегодня бунтует… одни было забастовали. Все в один голос: вода отравленная. Кто-то пустил слух, что ли… чорт его знает! Хожу, успокаиваю. Лагутин уехал. Мне бы на заседание надо. И строительство теперь бросить не могу.

Гончаров.Да, тревожный вечер.

Болдырев.Бузит народ… Металлистов бы сюда скорее… Пятьсот человек влей — и будет другая атмосфера. Ну, ладно, до свиданья!

Гончаров.Спокойной ночи!

Болдырев уходит.

Круто поворачиваем, товарищ Болдырев. При таких поворотах кучера слетают с козел, а за ними и пассажиры. Вот и пафос масс. Сегодня сестру убить собрались, а завтра — нас с вами.

Входит Зотов.

Зотов.Чему вы смеетесь, товарищ начальник?

Гончаров.Кто здесь? Чего тебе?