Николай Погодин - Мой друг

Гай. Я ничего не останавливал.

Елкин. Как? Я слепой? По твоему приказу везде остановили работу.

Гай. Я ничего не останавливал. Я не позволю делать из строительства обман и из пятилетки мираж.

Елкин. Когда же мы тогда в таком случае отпразднуем пуск?

Гай. Когда будем иметь право праздновать. Трогательные вы люди! Я плачу от вас. Мне вас жаль. Мне хочется вас сечь по методу старинного воспитания. Но я спокоен за вас и за партию: в партии есть люди, которые вас высекут. Поэтому давай поговорим о делах. Сколько лет Монаенкову?

Елкин. Тридцать два года.

Гай. В каком институте он учился?

Елкин. В Томском.

Гай. Когда кончил?

Елкин. Лет пять назад.

Гай. Сколько лет в партии?

Елкин. Третий год.

Гай. Я его назначаю главным моим заместителем. Он тут мне хамит. Это хорошо… Максим, вызывай его.

Максим. Не вызову.

Гай. Вот тоже хамит. Хорошие ребята! Дельное хамство дороже бездельной услуги.

Максим демонстративно ушел.

Елкин. Ну, вот видишь, Гай, мы можем сработаться.

Гай. Я еще пока не заявил, что не могу с тобой сработаться.

Елкин. Брось, Григорий, ты готов меня на огне изжарить.

Гай. Что же я — людоед? Не понимаю, откуда это у вас человекобоязнь, неприязнь, звериная одичалость… Ходите и долбите: «А он меня съест».

Елкин. Гай, я делаю последнюю попытку к примирению. Ты вот сам берешь Монаенкова, за которого я подымаю две руки. Ты помирись со мною, Гай.

Гай. Я могу тебя любить, ты мог спасти мне жизнь, быть моим братом, но, Елкин, мы с тобой стоим на таких постах, когда принципы сметают сердечность.

Елкин. Опять принципиальная линия? Конечно, я за…

Гай. Что «за»?

Елкин. За принципиальную линию. Я тоже, знаешь, в этих вопросах подкован на все четыре ноги. Но ты помирись со мной, Гай. Самое главное — поскорее спустить этот завод.

Гай. Спустить? Это верно. Это главное.

Елкин. Газеты напишут на весь мир: «Новая победа». Это же политическое дело… Мы с тобой наедине. Зачем ты прямо стараешься отказаться от ордена? Зачем ты опять тормозишь пуск?

Гай. Видишь ли, я хочу пустить завод, а не спустить. Нет, приятель, мы с тобой об этом серьезно поговорим в другом месте.

Елкин. Эге… (Встал.) Ага… Травите, жарьте, ешьте!..

Гай. Наоборот. Ты замечательный парень и еще здорово здесь поработаешь…

Елкин стремительно ушел.

Сейчас в областком поедет. Звонки будут. Весело!

Вошла Ксения Ионовна.

Ксения Ионовна. Я не могу! Ставьте часовых. Они сами ворвутся.

Гай. Кто они?

Ксения Ионовна. Женщины.

Гай. Давайте женщин.

Вошли жены.

Брюнетка. Теперь мы вас не отпустим! Садитесь и слушайте.

Гай. Очень рад, очень счастлив. Но, простите, я не имею счастья знать, кто вы такие?

Рыжеволосая. Мы — несчастные жены.

Гай. Вот. Уже трогательно. Вы — несчастные жены. Я — несчастный муж. Все к счастью. Может, вы объясните, какое это имеет отношение к моему строительству?

Брюнетка. Это имеет отношение не только к вашему заводу, но и к вашему социализму.

Гай. Вот как! Тогда докладывайте.

Брюнетка. Да, да! Вы не шутите! Итак… Нет, я буду говорить последней. Мне при всех неудобно.

Рыжеволосая. Странно! А мне удобно?

Пожилая. Я тоже подожду.

Плачущая. И я первая не хочу.

Гай. Что же вы будете делать? Очередь наоборот. Все хотят быть последними.

Брюнетка. Я останусь, а они выйдут. Остальные. Пожалуйста, мы уступаем вам… Господи, до чего женщины пошли наглые!..

Все, кроме брюнетки, ушли.

Брюнетка (решительно) . Я — жена инженера Столбова.

Гай. Очень рад.

Брюнетка. А я не очень рада и благодарна вам. Где мой муж?

Гай. В Берлине.

Брюнетка. Сколько времени?

Гай. Месяца четыре, наверное… Может быть, больше…

Брюнетка. Спасибо вам за эти четыре месяца! Он ровно год за границей. Вы развели меня с мужем. Он там женился. Я знаю.

Гай. Столбов там скучает по вас. Бледный… Я его видел в Гамбурге.

Брюнетка. Я звонила ему из Москвы по телефону и, конечно, вечером его дома не нашла.