Торнтон Уайлдер: Наш городок

МИССИС ФОСТЕР.В школу?! Мои покупки? Для игры выделена специальная площадка, молодой человек! Что это такое — играть в бейсбол на Главной улице! Я пожалуюсь Вашему отцу! Это уже не в первый раз!

ДЖОРДЖ. Извините, пожалуйста, миссис Фостер. Привет, Эмили!

ЭМИЛИ. Привет, Джордж.

ДЖОРДЖ. А ты замечательно говорила в классе.

ЭМИЛИ. Ну что ты… На самом деле я собиралась делать доклад о доктрине Монро, но в последнюю минуту мисс Коркоран заставила меня рассказывать о покупке Луизианы. Если бы ты знал, сколько я готовилась !

ДЖОРДЖ. Я-то знаю, Эмили! Из моего окна, там, наверху, видна твоя голова, когда ты по вечерам делаешь уроки у себя в комнате.

ЭМИЛИ. Правда?

ДЖОРДЖ. Ты не отрываешься ни на минуту. Не понимаю. Как ты можешь усидеть так долго на одном месте. Тебе, наверное, нравится учиться?

ЭМИЛИ. Просто, я знаю, что от этого никуда не уйдешь.

ДЖОРДЖ. Само собой.

ЭМИЛИ. Нет, по правде говоря, я не против школы. Когда ходишь в школу, время идет как-то быстрее.

ДЖОРДЖ. Само собой. Эмили, давай придумаем что-нибудь.. вроде телеграфа между окнами, тогда ты могла бы иногда чуть-чуть помочь мне с задачками по алгебре. Совсем чуть-чуть… даже не надо ответов.

ЭМИЛИ. О… я думаю, что небольшая помощь вполне позволительна… Давай, знаешь… если ты запутаешься, Джордж, свистни мне, и я тебе помогу.

ДЖОРДЖ. По-моему, Эмили, ты от природы очень способная.

ЭМИЛИ. Наверное, это зависит от наследственности.

ДЖОРДЖ. Само собой. Я, например, собираюсь стать фермером, и мой дядя Люк говорит, что , как только я захочу, я могу приехать к нему и работать на ферме и, если от меня будет какой-нибудь прок, ферма постепенно перейдет ко мне.

ЭМИЛИ. Ты хочешь сказать, дом и вообще все?

Входит МИССИС УЭББ.

ДЖОРДЖ. Само собой… Добрый день, миссис Уэбб

МИССИС УЭББ. Добрый день, Джордж.

ДЖОРДЖ. Ну, спасибо… я, пожалуй, пойду поиграю в бейсбол. Пока, Эмили.

ЭМИЛИ. Пока, Джордж.

МИССИС УЭББ. Эмили, иди-ка сюда, помоги маме почистить фасоль. Джордж Гиббс, кажется, решил серьезно поговорить с тобой? Ничего удивительного, мальчик взрослеет. Сколько же ему лет?

ЭМИЛИ. Не знаю.

МИССИС УЭББ. Дай-ка припомнить. Ему должно быть почти шестнадцать.

ЭМИЛИ. Мама, я сегодня делала доклад на уроке, я очень хорошо говорила.

МИССИС УЭББ. Обязательно перескажи отцу за ужином. О чем т говорила?

ЭМИЛИ. О покупке Луизианы. Как будто шелк с катушек сматывала. Я хочу всю жизнь делать доклады. Мама, эта фасоль не слишком мелкая?

МИССИС УЭББ. Попробуй сделать ее покрупнее, если у тебя получится.

ЭМИЛИ. Мама, ты ответишь мне по-серьезному на один вопрос?

МИССИС УЭББ. Серьезно, родная, не по-серьезному, а серьезно.

ЭМИЛИ. Серьезно, ответишь?

МИССИС УЭББ. Конечно.

ЭМИЛИ. Мама, у меня приятная внешность?

МИССИС УЭББ. Конечно. У обоих моих детей приятные лица. Я бы стыдилась, будь это не так.

ЭМИЛИ. Ну, мама, я же не про то. Я тебя спрашиваю: я хорошенькая?

МИССИС УЭББ. Я уже сказала тебе, да. И довольно об этом. У тебя милое юное лицо. В жизни не слышала подобных глупостей.

ЭМИЛИ. Ой, мама, ты никогда не говоришь нам правду, ни о чем!

МИССИС УЭББ. Я говорю тебе чистую правду.

ЭМИЛИ. Мама, а ты была хорошенькая?

МИССИС УЭББ. Да, если тебе это так нужно, я была самой хорошенькой девушкой в городе после Мейми Картрайт. Когда я шла по Главной улице, на меня оглядывались многие молодые люди, мне делали комплименты…

ЭМИЛИ. Но мама, ты же должна сказать что-нибудь обо мне. Я достаточно хорошенькая, чтобы кто-нибудь… чтобы люди проявляли ко мне интерес?

МИССИС УЭББ. Эмили, ты мне надоела. Довольно. Ты достаточно хороша собой, чтобы все у тебя в жизни было, как надо. А теперь иди и отнеси в дом эту миску.

ЭМИЛИ. Ну, мама, от тебя никогда ничего не добьешься!

ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА. Спасибо, миссис Уэбб, спасибо Эмили.

МИССИС УЭББ и ЭМИЛИ уходят.

Здесь нам снова придется сделать перерыв. Но прежде мы хотим дать возможность узнать кое-что еще об этом городке.

Переходит на середину сцены.

По-моему, сейчас вполне подходящий момент рассказать вам о том, что Картрайты начали строительство нового банка у нас в Гроверс-Корнерс. Мы долго думали, что замуровать в фундаменте здания для людей, которые будут производить раскопки… через тысячу лет… Конечно, мы положили туда номер «Нью-Йорк Таймс» и номер «Сентинела» мистера Уэбба…А ещё мы положили туда Библию… и Конституцию Соединенных Штатов, и томик пьес Вильяма Шекспира. Что вы, друзья, на это скажете? Вы знаете, ведь в Вавилоне когда-то жило два миллиона человек, а все, что до нас дошло — это имена царей, несколько договоров о покупке пшеницы. Но ведь каждый день все эти люди садились ужинать, и отец возвращался домой после рабочего дня, и из печной трубы поднимался дым — совсем как здесь. Даже когда речь заходит о Греции и Риме, оказывается, что все наши знания о повседневной жизни людей почерпнуты из отрывков шутливых стихов и комедий, которые греки и римляне сочиняли для театра. Поэтому я бы хотел замуровать экземпляр этой пьесы, чтобы те, кто придет через тысячу лет, могли узнать о простых событиях нашей жизни, а не только о Версальском договоре или о войне Севера и Юга.. Вы понимаете, что я хочу сказать? Так вот… вы, кто придет через тысячу лет после нас, смотрите, как мы жили в начале двадцатого века в маленьких городках к северу от Нью-Йорка. Вот как мы росли, женились, проводили день за днем и умирали — вот какими мы были.