Руди Штраль - Пьянящий запах свежего сена

Маттес. Монсеньор! Что вы делаете?

Авантюро. Упражнения на полное расслабление. (Заканчивает упражнения, бодро.) Ну, что мы теперь предпримем?

Маттес. Я же сказал: попробуйте заснуть. (Настойчиво.) Вы устали… вы очень устали!..

Авантюро (удивленно). И правда! (Зевает.)

Маттес. Веки у вас тяжелеют… глаза закрываются…

Авантюро (закрывает глаза). Надо же!..

Маттес. Вы хотите только одного: лечь в постель! Ложитесь! Засыпайте!..

Авантюро (делает все как лунатик — ложится в постель, вытягивается, сонным голосом). Уже сплю. Уже сон вижу.

В тишине снова слышно, как завыла собака.

Маттес (открывая окно). Тихо, Вотан!

Вой смолкает. Начинает петь соловей.

Замолчи, птица!

Соловей умолкает.

Ах нет, пой, уж лучше пой!

Соловей поет. Маттес довольно кивает, поднимается, направляется к лестнице, вспоминает, что в руке у него лампа, он ставит ее на пол, хочет задуть.

Авантюро (во сне, нежно). Ангелика… Ангел по имени Ангелика…

Маттес (вздрагивает, качает головой, поднимает лампу. Поколебавшись, идет обратно в комнату). На бога надейся, а сам не плошай! Береженого бог бережет.

Он ставит лампу на стол, бросает нежный взгляд на Ангелику и вытягивается на печной скамье. Потом дует в сторону лампы.

Она гаснет.

Раннее утро следующего дня. Маттесспит на печной скамье. Диван пуст. Ангелика исчезла, со спинки стула свешивается пестрое деревенское платье, которое было на ней до этого. В чулане Авантюрособирает вещи. При этом он ведет сам с собой мечтательно-восторженный разговор, иногда воспринимая крик петуха за окном как возражения воображаемых слушателей. Время от времени он записывает ту или иную мысль.

Авантюро. «И вот явился мне, — так я скажу, — из тьмы сомнения свет неколебимой уверенности: благодать божия почиет на этом человеке! Вы кажетесь смятенными, высокочтимые святые отцы, но разве смятение не пристало более всего при встрече со всем необычным, чудесным, даже возвышенным?!» Стоп — а смирение?! Если я о нем не упомяну, вся затея сразу провалится. Значит, так. «Мне в моем бесконечном смирении явилась уверенность»? Гм. Тогда «уверенность» звучит, наверное, слишком категорично. (Задумчиво.) И стоит ли мне апеллировать к их смятению?.. Разумеется, они будут в смятении, еще бы, осененный божественной благодатью коммунист!

Маттес начинает просыпаться.

Нужно приучать их к этой мысли постепенно. Или нет! Лучше оглушить их одним ударом! «Может, именно в этом, досточтимые отцы, и проявилась неисповедимая воля!..» Да-да, лучше так, я вывернусь за счет неисповедимости! С догматиками надо говорить догмами! Неисповедимы пути господни! Да любые пути! Даже пути-дороги в этой ГДР!

Маттес (приподнимаясь, видит пустой диван и платье, наброшенное на спинку стула). Ангелика!

Авантюро. «И ангел, — так скажу я, — явился мне… Полный прелести неизъяснимой и чистой суровой строгости!..» (Вдохновенно.) О братья, братья, что за прекрасное создание божье!

Маттес (спрыгивает со скамьи, бежит к двери в чулан и распахивает ее.) Ангелика! (Обращаясь к Авантюро, взволнованно.) Где она?

Авантюро. Простите, она что, не с вами спала?

Маттес. Да, со мной. Теоретически… (Растерянно.) А сейчас вдруг исчезла! (Смотрит в глубину чулана.)

Авантюро. Ее действительно здесь нет. К сожалению.

Маттес. Может, опять забралась на сеновал?.. (Поднимается по лестнице.)

Авантюро. Уж тогда она обязательно прошла бы здесь. От меня не скроешься. Я имею в виду — чисто визуально.

Маттес (открывает дверцу люка). Ангелика! Ангелика!..

Авантюро (взволнованно). Может, она правда ангел? И улетела от нас на небо?

Маттес. Номенклатурные кадры не летают. (Спускается с лестницы, идет в комнату.) Сумка тоже исчезла!

Авантюро (идя за ним). Странно… А почему бы вам не провидеть, где она скрывается? Прислушайтесь к себе!

Маттес (поразмыслив). Кажется, я догадываюсь…

Авантюро (торжествующе). Вот видите!

Маттес. Вечером она была так расстроена… (Убежденно.) Она наверняка вернулась.

Авантюро. Я же сказал! На небо!