Альфред Де Мюссе - Лоренцаччо

Катарина.Эта книга не латинская, она переведена с латинского. Это римская история.

Лоренцо.Я очень силен в римской истории. Жил некогда молодой дворянин по прозвищу Тарквиний Младший.

Катарина.Ах! Это кровавая история.

Лоренцо.Ничуть, это волшебная сказка. Брут был сумасшедший маньяк — и ничего более. Тарквиний был герцог, очень мудрый, он в ночных туфлях ходил смотреть, хорошо ли спят девочки.

Катарина.Вы и о Лукреции дурно отзываетесь?

Лоренцо.Она доставила себе удовольствие совершить грех и заслужила славу своей гибелью. Она дала поймать себя живьем, точно жаворонок в западне, а потом очень мило воткнула себе в живот свой маленький ножик.

Мария.Если вы презираете женщин, то зачем стремитесь унизить их перед вашей матерью и ее сестрой?

Лоренцо.Вас я чту, вас и ее. Остальной мир внушает мне отвращение.

Мария.Знаешь, дитя мое, что снилось мне этой ночью?

Лоренцо.Что вам снилось?

Мария.Это был не сон — я не спала. Я была одна в этой большой зале; лампа стояла далеко, на том столе возле окна. Я думала о днях, когда была счастливой, о днях твоего детства, мой Лоренцино. Я глядела в ночной мрак и говорила себе: он вернется только на рассвете, он, прежде проводивший ночи за работой. Глаза мои наполнялись слезами, и я встряхивала головой, чувствуя, как они текут. Вдруг я услышала медленные шаги в галерее; я обернулась: человек, одетый в черное, приближался ко мне с книгой под мышкой: это был ты, Ренцо! "Как рано ты вернулся!" — воскликнула я. Но призрак сел у лампы, не ответил мне, открыл свою книгу, и я узнала моего прежнего Лоренцино.

Лоренцо.Вы видели его?

Мария.Как вижу тебя.

Лоренцо.Когда он ушел?

Мария.Когда ты позвонил в колокол, вернувшись утром.

Лоренцо.Мой призрак, мой собственный! И что же, он исчез, когда я вернулся?

Мария.Он поднялся с таким грустным видом и рассеялся, как утренний туман.

Лоренцо.Катарина, Катарина, прочти мне историю Брута.

Катарина.Что с вами? Вы весь дрожите.

Лоренцо.Мать моя, сядьте сегодня вечером там, где вы сидели этой ночью, и если мой призрак снова придет, скажите ему, что вскоре он увидит вещи, которые его удивят.

Стучат.

Катарина.Это мой дядя Биндо и Баттиста Вентури.

Биндо и Вентури входят.

Биндо (тихо Марии). Это последняя попытка.

Мария.Мы оставим вас; если бы вам удалось! (Уходит с Катариной.)

Биндо.Лоренцо, почему ты не опровергаешь постыдную историю, которую распускают на твой счет?

Лоренцо.Какую историю?

Биндо.Говорят, что ты лишился чувств при виде шпаги.

Лоренцо.Вы этому верите, дядя?

Биндо.Я видел в Риме, как ты фехтовал; но меня не удивило бы, если бы ты стал подлее собаки, занимаясь здесь таким ремеслом.

Лоренцо.Да, история правдива, я лишился чувств. Здравствуйте, Вентури. Какие сейчас цены на ваш товар? Как идет торговля?

Вентури.Синьор, я стою во главе шелковой мануфактуры, но для меня оскорбление, когда меня называют торговцем.

Лоренцо.Верно. Я только хотел сказать, что вы еще в школе приобрели невинную привычку продавать шелк.

Биндо.Я поверил синьору Вентури те замыслы, которыми во Флоренции поглощено сейчас столько семейств. Это достойный друг свободы, и я полагаю, Лоренцо, что вы отнесетесь к нему, как должно. Время шутить прошло. Вы говорили нам иногда, что если вы сумели внушить герцогу такое исключительное доверие, то это лишь ловушка с вашей стороны. Правда это или ложь? Вы наш или не наш? Вот что нам надо знать. Ведь все знатные семейства понимают, что деспотизм Медичи несправедлив и нестерпим. По какому праву мы позволяем этому надменному дому возвышаться на развалинах наших привилегий? Договор не соблюдают. Власть Германии дает себя знать с каждым днем все решительнее. Пора покончить с этим и собрать патриотов. Откликнитесь вы на этот зов?

Лоренцо.А что скажете вы, синьор Вентури? Говорите же, вот мой дядя остановился, чтобы перевести дух: пользуйтесь этим случаем, если вы любите нашу страну.

Вентури.Синьор, я думаю то же самое и не могу прибавить ни единого слова.

Лоренцо.Ни единого слова? Ни единого словечка, красивого, звонкого? Вы незнакомы с истинным красноречием. Большую фразу накручивают на какое-нибудь словечко, не слишком длинное, не слишком короткое, круглое как волчок; левую руку откидывают назад — так, чтобы на плаще образовались складки, полные достоинства, умеряемого изяществом, затем кидают свой период, и он разматывается со свистом, как веревка, и маленький волчок летит, прелестно гудя. Его почти что можно было бы поймать в ладонь, как это делают на улице.