Марк Даниэль - Зямка Копач (Хлопчик)

Лейбка. А где наши?

Зямка. Неподалеку, за деревней Березовкой. Ну, я пошел.

Самуил. Постой, Зямка, ты ведь ничего не ел. На́ тебе. (Передает завернутый в тряпочку завтрак.)

Зямка. Это я по дороге пожую. А может, кто-нибудь со мной пойдет? Ну, что же, идет кто-нибудь со мной на фронт?

Пауза. Все молчат.

Не хотите? Жалко свой подвал бросить? Эх вы! Когда все честные рабочие на фронтах борются, жизни своей не жалеют за большевиков, вы тут сапоги шьете легионерам! (Выбрасывает из кармана еду.) Не надо мне, не хочу я ваше есть. Буржуи вы проклятые! Подождите, пошлет меня командир с письмом к Ленину, все ему расскажу. Все! (Повернулся, чтобы уйти, но бессильно опустился на ступеньки.) Ох, устал я!

Ян. Зямка, я пойду с тобой. Ты не думай, мне уже шестнадцать лет. Ну, почти шестнадцать. Ты не смотри, что я такой худой.

Зямка. Это не беда!

Ян. Но только как я пойду? У меня штиблеты с ног валятся.

Зямка. Думаешь, у меня лучше? Смотри, как прохудились, пальцы выглядывают.

Ян. Давай веревочками подвяжем.

Самуил. Стойте, парнишки… Дело такое. Читали нам в пятом еще году в кружке одну книжку… Так вот там было сказано… там было сказано… Сейчас вспомню… Ага, вот! (Наморщив лоб, медленно выговаривает заученную когда-то цитату.) Когда… наступит… социальная революция, то эксплоатируемые (с трудом выговаривает непривычные слова) экспроприируют экспроприаторов! (Неожиданно меняет тон, словно решив для себя какой-то важный жизненный вопрос.) Зямка! Янек! Вот вам сапоги легионеров! Надевайте, надевайте, говорю я. Эта партия из хорошей кожи. Надевайте. Тридцать лет я гнул спину на него. Каменный дом нажил, капитал, почет, а я? Горб на спину, пустое брюхо да эти драные штиблеты. К чортовой бабушке! Зямка, Лейбка, Янек, надевайте сапоги, я приказываю. Не боюсь я его, пусть идет жалуется на меня в суд. За тридцать лет труда Самуилу тоже причитается пара новых сапог. (Сбрасывает с себя драные ботинки.)

Зямка. Словно на меня сшиты.

Ян. Моя мерка!

Лейбка. Кожа, братцы, знатная.

Зорах. Жмут немного и главное у большого пальца, но ничего, разносятся.

Самуил. Вот это сапоги! Рюмочки, а не сапоги. Дурак ты, Самуил, шил сапоги на чужих дядей, а сам всю жизнь проходил босой.

Лейбка. Зямка, я тоже иду с тобой. Как ты думаешь, командир простит меня, что я тогда ушел с поста?

Зямка. А командиру? Самуил, я возьму еще пару сапог для командира. Можно?

Самуил. Бери. И ты, Янек, прихвати лишнюю пару, и ты, Лейбка, вы же идете на фронт. Надо запасти подарок для наших красноармейцев. Скажите им, что это я, Самуил Айбиндер, старый рабочий, посылаю свой подарок. Магда, дай им во что завернуть.

Зорах. Я, пожалуй, тоже прихвачу лишнюю пару.

Самуил (отбирает у него сапоги) . Нет, это не пройдет. Ребята отнесут мой подарок босым красноармейцам, а ты завтра отнесешь эти сапоги на базар. Революция, Зорах, это тебе не жена, с которой ты сходишься, расходишься, опять сходишься!

Зорах (сконфуженно) . Ну, будьте здоровы, я бы с вами пошел, да жена, бедняжка, болеет. (Уходит.)

Зямка. Пошли…

Самуил. Подожди малость, Зямка. Тридцать лет я здесь промаялся, надо попрощаться честь-честью, по-людски. Янек, возьми-ка вон там кожу. А ты, Зямка, бери кисточку, окуни в лак и пиши на коже да буквы побольше ставь, чтобы у хозяев глаза на лоб повылазили. Пиши: «Бенця! Чтобы ты потратил на докторов деньги… которые ты на нас нажил… живи в болезнях…

Зямка. …долгие годы…

Самуил. …и вспоминай почаще преданных тебе рабочих. Аминь». Ты хорошо написал, Зямка. (Вешает кожу на стену.) Ну, а теперь, ребята, давайте простимся. Не забывайте старого Самуила. Прощайте. (Уходит.)

Ян. Давайте устроим еще один маленький подарок для нашего хозяина. (Протягивает веревку и вешает на нее старые сапоги.)

Зямка. Ну, пошли.

Лейбка. Всем сразу выходить опасно, заметят. Вы меня подождите у мельницы.

Зямкаи Януходят.

Лейбка. Ну, прощай, Магда. Мы скоро вернемся.

Магда. Ты, значит, в самом деле уходишь?

Лейбка. Ухожу, а что?

Магда. Ничего, иди. Думаешь, я заплачу, как другие девушки.

Лейбка. Магда!