Татьяна Енина - Кладбище

За эти несколько мгновений в голове старика промелькнул тот проклятый день, когда он сам вломился в этот дом…

Кругом рвались снаряды и земля содрогалась от близких взрывов. Он только что покинул поле боя, его гимнастерка была в крови и дуло автомата все еще дымилось.

Демон убийства все еще жил в нем, все еще властвовал над ним, перед его глазами все еще была красная пелена, и все еще бежали солдаты, с ним рядом — свои, и враги навстречу, и у всех у них в глазах плясал демон смерти, и мир виделся сквозь кровавую пелену.

Тот старик, одетый во все белое и с длинной седой бородой, сидел за столом точно в такой же позе, что и он сам сейчас, и точно так же этот старик смотрел на него, когда он вскинул автомат, поколебался мгновение, а потом приблизился и ударил старика штыком.

Мальчик поднял руку с ножом. В его глазах старик увидел того же самого демона…

Павлик видел, как Пескарь замахнулся на старика ножом, и как рука его вдруг опустилась. Резко и быстро как молния.

Старик стал падать набок и, словно желая удержаться на стуле, он схватился за руку своего убийцы.

Умирающий старик схватил его за руку. Неожиданно цепко. Пескарю пришлось постараться, прежде чем он сумел вырвать руку. И в тот же момент он замертво рухнул рядом с дедом.

Касим отпустил Павлика и осторожно подошел к приятелю, слегка пихнув его носком ботинка.

— Эй, что с тобой, Пескарь?

Убийство не принесло ожидаемой эйфории. Подростки недоуменно смотрели на два распростертых тела и на лужу растекающейся крови, словно думали: "А что мы здесь делаем?"

Бритоголовый мрачно раскидывал кругом стариковы пожитки.

— Ни хуя тут нет, — сказал он.

— Пора сваливать,  произнес Касим.

— И что, бросить его здесь? — спросил лопоухий, кивнув на распростертого Пескаря, — А щенок?.. Эй, а где щенок?

Павлика уже не было в том месте, где оставил его Касим.

Пескарь пришел в себя, когда уже светало.

Он уселся, и некоторое время смотрел на распростертое тело мертвого старика. На застывшее пятно черной крови.

Потом он ухмыльнулся.

Он поднялся и принялся неспеша осматривать дом.

Старинные книги. Старые тряпки, кухонная утварь. И — гнилостность и запустение. Вся старинная мебель почти превратилась в труху.

Пескарь ударил ногой стол и тот развалился с сухим треском.

Какие-то старые газеты… Пескарь свернул из них факел, запалил его от зажигалки и кинул к вороху других газет. Быстро… ах, как быстро занимается огонь. Ничего не должно остаться…

Тьма окутала его. И тишина. Павлик погрузился в них как в болото, ему даже показалось, что нечем дышать.

Было довольно холодно, у Павлика же не было времени на то, чтобы запастись теплой одеждой.

Может быть, он предпочел бы даже оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте, где было бы не так жутко. Ночью кладбище было не таким как днем, его окутывала не атмосфера тишины и скорби — скорби, которую он как-то пытался развеять — а чего-то темного и зловещего, что исходило, казалось, от самой земли.

Темные заросли крапивы. Провалившиеся могилы. Памятники… сырые и холодные камни.

Павлик присел на корточки, прислонившись спиной к одному из них.

Он прислушивался, но не слышал ничего, кроме шума ветра. Скорее всего никто его не преследовал.

Ему снился сон.

Он шел по болоту, старательно ощупывая почву под ногами, он был собой и одновременно кем-то еще, и мысли в его голове были чужими, и только страх и тоска были его собственными, или, быть может, тот человек, которым он был сейчас испытывал те же самые чувства, что и он?

Он вышел на поляну, которая находясь несколько выше уровня болота, была довольна сухой. Павлик знал, что только что миновала полночь и было сейчас самое темное время суток. На поляне стояли люди, закутанные в длинные темные одежды, они стояли вокруг плоского черного камня и вся тьма, которой жило болото, исходила, казалось, именно из этого камня.

Сердце забилось сильнее и почему-то вдруг подкосились коленки, но тот, кем был сейчас Павлик все-таки пошел туда, пошел, чтобы присоединиться к этому странному действу.

Они что-то пели. Но очень тихо. Павлик не мог разобрать слов, до тех пор, пока не подошел очень близко…

Он проснулся.

Как раз перед тем, как услышать первое слово.

Проснулся и ему показалось, что из одного сна он попал в другой.

Вокруг него стояли люди.