Татьяна Енина - Кладбище

— Заходи! — велел дед грозно.

И Павлик не посмел ослушаться.

Он вошел и первое, что бросилось ему в глаза, были небольшие гладко отшлифованные гранитные плиты, сложенные у стены. Тут же был сложен и какой-то инструмент. Павлик застыл у порога, глядя на эти плиты, которые ни с чем нельзя было спутать. И он вздрогнул, когда дверь за ним со скрипом затворилась.

— Я ждал тебя, — угрюмо произнес старик, — И надеялся, что не дождусь.

Павлик смотрел на него снизу вверх. И дед смотрел на него.

— Но раз ты здесь — значит так и дролжно быть…

Дед все смотрел и смотрел на него и как-то странно улыбался.

Пашке было страшно. Так страшно, как не было никогда еще. Ему казалось, что взгляд старика проникает в глубину его памяти, извлекая из нее все самое страшное, что Пашка хотел бы забыть… и что не мог забыть.

— Что ты увидел тогда, когда зажмурился? — вопросил дед.

— Ничего. Только темноту.

— Да… это не очень-то хорошо… прямо скажем… Но у тебя еще есть возможность увидеть не просто темноту, а что-то еще? — хмыкнул дед, — Но тут просто закрыть глаза — недостаточно. Так чудеса не совершаются… и мертвые не воскресают.

Пашка чувствовал, что странные слова старика что-то значат… и это что-то очень важно для него…

— А что надо делать? — спросил он настороженно.

Старик смотрел на него и в то же время взгляд его был направлен куда-то сквозь него, в какое-то неведомое измерение колдовского пространства, где он видел что-то недоступное простому человеческому взгляду.

Его лицо изменилось, побледнело и черты лица исказились, словно сквозь них проступило что-то… кто-то… кто жил внутри него, только изредка выходя на поверхность. Павлику показалось, что лицо его вдруг помолодело. На несколько мгновений и в глазах сверкнули странным нечеловеческим светом.

— Уже сейчас, — прохрипел он, — Ты прав… уже сейчас… Все так… все так… Мне очень много лет и я устал.

Он рухнул на стул, как подкошенный, и руки его дрожали… и мелко и жалобно тряслась голова.

Он поднял голову, посмотрел на бледного, испуганного мальчика.

— Всегда кто-то приходит… Я не знаю, кто приводит его… но он всегда приходит, когда настает время, чтобы принять силу… и знание… Кто-то приходит… Посмотри на того, кто убьет меня… Он заменит меня… Он поможет тебе…

Павлик похолодел. Он попятился прочь от деда, боясь повернуться к нему спиной и только когда вышел за дверь — побежал. Не оглядываясь. Что было духу. Пока вдруг из-за деревьев не выступила какая-то темная фигура, и только тогда Павлик закричал.

— Ты че орешь, — прошипела фигура, хватая мальчика за рубашку, — а ну стой!

Павлик остановился, собрался развернуться и дать деру, но натолкнулся на стену — ударился в кого-то, кто уже стоял сзади.

Дед стоял у окна, наблюдая за всем происходящим.

Мальчишки были в основном вооружены бутылками со спиртным, все они показались Павлику совершенно невменяемыми, когда он увидел их лица, и он понял, что вряд ли ему удастся вырваться от них живым.

Мальчишки тихо, почти не переговариваясь, подбирались к дому старика. Сам Касим крепко держал Павлика. От него жутко разило дрянным вином, от его паров у Павлика начала кружиться голова.

В темноте лица мальчишек казались ему похожими на лица демонов, особенно лицо одного из них, того тощего и длинного, что там, в заброшенном доме с такой ненавистью говорил о старике. Его глаза излучали свет нечеловеческий, тот самый, что Павлик увидел в глазах старика… оставалось только удивляться тому, что никто из товарищей этот мальчика не замечает этого света.

Это он вел их. Он, а не Касим. И они шли за ним, повинуясь какой-то неведомой силе, которая сейчас жила в нем.

— Это здесь, Пескарь, — сказал бритоголовый. — Вот его дом.

— Ты успел предупредить его? — Касим сильно тряхнул Павлика, так что у того щелкнули зубы, — За это ты умрешь. Сначала увидишь как умрет твой дерьмовый дед, а потом сам умрешь.

Он снова пахнул на него парами спирта.

Павлик уже был почти мертв от страха и болтался в руках Касима, как тряпичная кукла.

— Он все равно не успел бы смыться, — сказал кто-то из темноты.

Пескарь отворил калитку и вошел первым.

В его руке сверкнул длинный нож.

Он просто толкнул дверь, и она отворилась.

Старик сидел за столом, он ждал, пока все мальчишки не войдут к нему, и смотрел он только на одного. На Пескаря с ножом.

Некоторое время он и его убийца смотрели друг другу в глаза. Всего лишь несколько мгновений…