Ричард Шеридан - День Святого Патрика

Судья. Очень признателен тебе за твои чувства, душенька… Ничто так не утешает меня в моем плачевном положении, как сознание того, что я оставляю тебя…

Появляются доктор Рози и переодетый лейтенант О'Коннор.

Рози. Какое счастье… Он как раз шел мимо вашего дома.

О'Коннор. Слушатум пульсус.

Рози. Он желает проверить ваш пульс.

Судья. Разве он не говорит по-английски?

Рози. Ни единого слова…

О'Коннор. Онус мортем скориссимо.

Рози. Он говорит, что вы не проживете и шести часов.

Судья. О боже! Знает ли он, что со мной?

Рози. Думаю, что нет.

Судья. Скажите ему, что меня отравили черным мышьяком.

Рози. Онус больнати арсеникум…

О'Коннор. Ядум.

Судья. Что он говорит?

Рози. Он говорит, что вы отравлены.

Судья. Это нам известно. Но что будет со мной?

Рози. Квид эффектум?

О'Коннор. Черту с возьметум.

Рози. Он говорит, что вы скоро умрете.

Судья. О ужас! И никакого противоядия?!

О'Коннор. Медикум надое монетас масса.

Судья. Что он говорит? Мне надо сесть в таз с мясом?

Рози. Он говорит, что возьмется вылечить вас за три тысячи фунтов стерлингов.

Миссис Бриджет. Три тысячи фунтов?! Три тысячи виселиц! Нет, ангел мой, ты не согласишься на это вымогательство… Умри сразу и не лечись ни у кого из них.

Судья. Я не умру, Бриджет. Я не хочу умирать.

Миссис Бриджет. Чепуха! Ничего тут нет особенного. Один миг – и все!

Судья. Да, но последствия этого мига остаются надолго.

Миссис Бриджет. Ангел мой, заклинаю тебя, подумай о завещании…

Входит Лоретта.

Лоретта. О отец!.. Что я слышу?!

О'Коннор. Квидам белла розам!

Рози. Доктор поражен красотой вашей дочери.

Судья. Что?

О'Коннор. Мамзелюм мио карда покорялум.

Рози. Он говорит, что отдал ей сердце и просит вашего согласия на их брак, если он сумеет добиться взаимности. На этих условиях он совершенно бесплатно немедленно вылечит вас.

Судья. Черт возьми! Неужели он сумел все это сказать в нескольких словах?… Какой удивительный язык! Ладно. Я согласен, если он уговорит девчонку. (В сторону.) А это, я уверен, ему никогда не удастся.

Рози. Согласум.

О'Коннор. Пишум бумагум.

Рози. Он говорит, что вы должны подтвердить это подписью, пока он выписывает вам чудодейственный рецепт.

Доктор Рози и лейтенант О'Коннор садятся писать.

Лоретта. Объясните, что значит все это?

Миссис Бриджет. Не спрашивай, дочь моя! Твой отец – изверг!..

Судья. Извольте, доктор, вот то, что он просит.

Рози. А вот и ваш рецепт… Читайте.

Судья. Эй! Что это?! На чистом английском языке!

Рози. Читайте. Волшебный рецепт, я ручаюсь…

Судья (читает). «Читая этот рецепт, вы уже излечены вашим любящим зятем О'Коннором…» Кто же вы, черт побери?

О'Коннор. Ваш любящий зять О'Коннор, он же ваш покорнейший слуга Хэмфри Хам…

Судья. Ты лжешь, собака! Ты не зять мне! Скорее я снова отравлюсь, лишь бы тебя повесили! Я готов умереть и оставить все свое состояние Бриджет…

Миссис Бриджет. Прошу тебя, ангел мой, сделай это!.. Его непременно надо повесить!

Судья. Обязательно! Однако, Бриджет, ты проявила столь нежную заботливость обо мне, когда считала меня отравленным, что я решил впредь не слушать твоих советов. (О'Коннору.) Итак, сударь, вы ирландец и к тому же солдат, не так ли?

О'Коннор. Да, сударь. Горжусь и тем и другим.

Судья. Это два самых ненавистных мне качества на свете. Вот что, откажитесь от своей родины и выходите в отставку, тогда я прощу вас.

О'Коннор. Послушайте, господин судья! Не будь вы отцом моей Лоретты, я бы стукнул вас по уху за первое предложение и свернул шею за второе…

Рози. Да-да, вы правы.

Судья. Прав? Выходит, значит, что не прав я!.. Тогда, сударь, я отдаю свою дочь самому наглому головорезу, какого я когда-либо встречал…

О'Коннор. Сударь, говорите все, что хотите. С таким подарком, как Лоретта, каждое слово покажется комплиментом.

Миссис Бриджет. Знаешь, ангел мой, этого нам хватит в качестве повода для ссор до конца наших дней…

Судья. Ты права, душа моя, я тоже так думаю. Хотя у нас и прежде хватало поводов.

Рози. Итак, все в порядке? Желаю вам счастья, Александр, и тебе, милая крестница. Дай тебе бог быть ему точно такой же женой, какой была для меня бедняжка Долли.

Все уходят.

Шеридан был крупнейшим драматургом-сатириком XVIII века в Англии.