Евгений Шварц: Клад

Суворов.Тетка, ты пойми. Вот тебе подарок, ему подарок, всем, всей стране. Есть в Ленинграде Геолком — Геологический комитет. Я — здесь, другие — на Урале, третьи в пустынях жарятся, четвертые в тундре мерзнут, — все мы одно дело делаем: стране нужно железо, медь, уголь, нефть, апатиты, фосфориты, золото, ртуть…

Дорошенко.Это, парень, мне все известно. Ты об Али-беке…

Суворов.Постой! Страна растет. А я разведчик жадный. Слышала, нашли ребята богатейшую железную руду? Стрелка компаса над залежами плясала, портилась. Ребята заметили, сделали вывод — и пожалуйте наверх, руда!

Дорошенко.Слышала.

Суворов.Запомни. А я как раз изучал историю медного дела в России. И запало мне в голову: откуда так много старинной медной посуды было на Кавказе? Там не слишком богатые медные рудники и теперь, а раньше, когда медь вручную плавили…

Дорошенко.Так…

Суворов.Откуда? Должны быть брошенные рудники. Метался туда-сюда, того расспрошу, там пятьдесят страниц прочту из-за одной строчки. Кружу около — и натолкнулся на старинные кавказские песни разных народностей. И перевели мне пять песен товарищи-вузовцы из Института восточных языков. Компас помнишь? Стрелка указала на железо, а песня указала на забытые медные рудники, и что они примерно в этих местах, и что брошены на полном ходу во время старинной какой-то войны. Вот твоя песня — одна из этих пяти, только переделана на казачий лад.

Дорошенко.Ага, понятно.

Суворов.Три года я каждое лето приезжал сюда. Сговорился с Геолкомом. Геолком сказал — ищи. Найдешь — наметь дорогу. Разом двинем по твоей наметке большую экспедицию, с инженерами, учеными, экспертами. Три года кружил я, нашлись теперь следы: кувшин у вас в конторе, песня…

Дорошенко. Так. Я очень рада. Ты, может, сам не знаешь, как рада. Дикость кругом, горы… Ты путь наметишь — значит, недалеко завод вырастет, железная дорога скорей пройдет, новая, электрическая, по плану намеченная. Ты, может, не знаешь, а я знаю — это по врагу страшный удар.

Суворов.Знаю. Все связано.

Дорошенко. Такой мой план. Слушайте, мужики. Веду я вас через аулы, через коши — пастушеские шалаши. И всюду мы спрашиваем о наших потерях и о нашем деле.

Мурзиков. И про Птаху будем спрашивать?

Дорошенко.Ее Птаха фамилия? Про нее первым делом.

Мурзиков.А что, опасно?

Дорошенко.Опасно. У нас ведь заповедник. Зверя — видимо-невидимо. И человек не всякий хорош…

Орлов.Что? Бандиты?

Дорошенко.О бандитах давно не слышно. Но есть типы похуже бандитов. Счастье еще, что старик Иван Иванович Грозный по ту сторону Старого Русла ходит.

Орлов. А на что ему Птаха?

Дорошенко.Худой человек. Всякому зверю — первый друг. С деревьями разговаривает. Слыхали люди: стоит он у самой чащи, а оттуда тур башку выставил. Башка бородатая, ножки тонкие, рога в землю упер, слушает. Грозный говорит, а он башкой кивает — дескать, понимаю, договорились.

Мурзиков.Да ты, председательша, кажется, того…

Орлов.Меня толстым ругала, а сама суеверная…

Дорошенко.Я — суеверная? У меня, браток, за две декады до срока план по уборке выполнен. А горы — это, брат, горы! Идем. Только помяните мое слово: если попадет ваша Птаха к Ивану Ивановичу Грозному в лапы — плохо ее дело, пропало ее дело.

Занавес

Птаха(кричит). Де-ед! Где же ты? Де-ед! Идет кто-то. Ну, что мне делать? Мертвой притвориться? Говорят, медведи мертвых не едят… Или крикнуть? Говорят, медведи крику боятся. Главное, не струсь, не струсь… Чего трусить? Позор! Медведь — подумаешь! Млекопитающее — и больше ничего! Вроде коровы. Идет. (Кричит в кусты.) Пошел вон! Брысь! Вон! Вон! Вон!

Из кустов выходит человек.

Человек.Постой. Зачем сердишься?

Птаха.Я думала, ты медведь…

Человек.Я не медведь, я молодой человек. Здравствуй.

Птаха.Здравствуй.

Человек.Ты что делаешь здесь?

Птаха.Блуждаю. От своих отбилась. А ты?

Человек.Хожу. Как тебя зовут?

Птаха.Птаха. А тебя?

Человек.Али-бек богатырь.

Птаха. Почему?

Человек.Я сильный очень. Что за сумка у тебя?

Птаха.Деда сумка, Ивана Ивановича.

Али-бек.Какого Ивана Ивановича?