Евгений Шварц: Клад

Суворов.Ну, ну?

Дорошенко.Нашлись они. Все целы. Это они в тумане ходили.

Орлов.Только потолстели от туссека.

Суворов.Что нашлось?…

Орлов.Бараны заграничные, пять штук. Мне говорил Павел Федорович из Ботанического: баран эту траву за сто верст чует.

Суворов.Природа дура, черт.

Дорошенко кланяется Грозному в пояс.

Грозный.Что ты делаешь?

Дорошенко.Осознаю.

Грозный.Что?

Дорошенко.Свои сшибки. Друг ты мой, Иван Иваныч Грозный. Перед лицом нашей находки, перед лицом всех товарищей прямо и откровенно заявляю — отказываюсь я от своих ошибок.

Грозный.Э, матушка, что говорить. Горы наши такие.

Дорошенко.Мать во все чудеса верила, бабушка верила, идешь горами — горы гудят, ветер свистит, зверь кричит, невольно покажется.

Грозный.Дорошенко, я не обижаюсь. Я сам охотник, а охотники во все чудеса легко верят. Молод был — и я верил. Кончим это дело, больше не говори.

Али-бек.И меня прости, не обижайся. Ты хороший казак, новый казак, товарищ.

Грозный.Довольно. Замолчать. Я как та собака устал, не жалобь меня. Я кремень-старик, к ласке не привыкший. Хожу, сторожу, как пес, и работаю… Чего вы меня, дураки, тревожите? Вот… Да… Заткнись.

Суворов.Ладно, ладно. Все ясно. Больше, конечно, ждать нечего. Сыро здесь. Ну так вот — слушайте тогда мое решение. Рудников там, где мы ждали, нет.

Грозный.Видно, что так.

Суворов.Я верю, что их завалил оползень, но мне нужны точные доказательства. Путь отсюда до колхоза легкий?

Дорошенко.Надо думать, Бараны мои толстые, ходоки не дюже смелые — а вот пришли.

Суворов.Здесь сыро. Ребята устали.

Мурзиков.Ничего подобного.

Суворов.Молчи. Ребята устали, тебя ждут дела, да и у Грозного, и у Али-бека свои нагрузки. Вы все уйдете, я останусь.

Мурзиков.Ну да, еще чего.

Суворов.Молчи, Мурзиков. Никаких споров. Сразу в путь. Колхоз в той стороне?

Дорошенко.Да.

Суворов.Идем. Я вас провожу чуть и вернусь.

Мурзиков.Шура, мы еще останемся, поищем. Это не по-товарищески уходить.

Суворов.Довольно мы искали. Там ты ходил, там Али-бек бегал. Там Грозный. Помогли — и хватит. Я останусь еще, обшарю каждый закоулочек, а потом к вам.

Орлов.Заблудишься.

Суворов.Ни за что. Ну, марш. Баранов по дороге захватите — и в путь. Ты чего захныкал?

Мурзиков.Шура, Али-бек, тетка, тетка, а Птаха пропала? Уже теперь совсем?

Дорошенко.Эх, брат… идем. Стойте. (Оборачивается к горам.) Эх, Птаха, Птаха, прощай!

Эхо.

Ну вот, товарищи, как будто и все, что я хотела сказать. Точка. Идем.

Вдруг в горах поднимается звон, усиленный эхом. Он громче и громче, потом обрывается.

Мурзиков.Ну вот. Спасибо. Это что же такое?

Али-бек.Я там бегал — ничего не видал. Почему?

Суворов(кричит). Кто звонил?

Эхо, потом полная тишина.

(Грозному.) Что скажешь, старик?

Грозный.Не пойму.

Мурзиков.Надо искать.

Суворов.Что искать?

Мурзиков бежит по тому направлению, где был звон.

(Ему вслед.) Куда? Что, ты думаешь — это Птаха в колокол звонит? (Машет рукой. Грозному.) Знаешь это что? Это фокусы, какие-нибудь курьезы науки, любопытные явления природы, черт бы их побрал. Не ищи, Мурзиков, беги назад. Где ты там?

Мурзиков бежит обратно с тазом в руках.

Медный таз. (Али-беку.) Ведь ты ходил там?

Али-бек.Я там, дурак, бегом бегал.

Мурзиков(задыхаясь). Ну вот… Она осипла… Я спокоен… Подумаешь, чудо…

Грозный бежит наверх.

Орлов.Кто осип? А? Рева-корова. Говори.

Грозный(наверху). Жива, здорова, только осипла и ногу она свихнула.

Суворов.Кто?

Суворов.Птаха!

Общий крик, подхваченный эхом. Грозный спускается с Птахой на руках, все окружают его.

(Осторожно сажает ее на камень.) Говори, спокойно говори. Как же это? Почему все это? Ну?

Птаха(сипло). Здравствуйте, товарищи.

Грозный.Почему нас не окликнула?

Суворов.Откуда таз? Таз?

Орлов.Чего ты сипишь?

Мурзиков.Чего ты звонила?

Птаха(сипло), Я вчера вечером последний кусок солонины съела. Ночь плохо спала, боялась с голоду помереть. Под утро разоспалась. Все понятно?