Контантин Тренёв - Любовь Яровая

Горностаева. Милая, ваш хоть что-нибудь выменял, а мой проторговался, как дурачок. Купят у него соды, а он сахарину отпустит. Дадут тысячную бумажку, а он пятитысячную сдачи… Доторговался — днями хлеба не видим.

Баронесса. Мы тоже… С утра только чай… Вернёмся в Петербург, хоть в гостинице останавливайся! (Плачет.)

Колосова. Позвольте вам предложить. (Достаёт из сумки и подаёт белый хлеб.)

Баронесса. Что такое?

Колосова. Пожалуйста, не откажите.

Баронесса. Но я вас даже не знаю…

Колосова. Ничего. Хлеб свежий.

Баронесса. Право, неловко…

Колосова. Позвольте разрежу. (Подаёт Горностаевой.) Прошу вас.

Горностаева. Нет, зачем же… Хоть я вас, кажется, встречала… А что же вы сами?

Колосова. Ну! Я сыт и, кроме пирожного, ничего не хочу.

Горностаева. Вишь вы, лакомка!

Баронесса. А вы, Елена Ивановна, любите брауншвейгское пирожное? Какая это прелесть! К желткам да мускатного ореха.

Горностаева. Нет, а слоёный торт с фруктами!..

Говорят быстро, захлёбываясь.

Баронесса. А потом померанцевые корки… Пальчиком ямочки и туда маслица с белком, спрыснуть розовой водой и заглассировать… Это такой аромат был. Бывало, графиня…

Горностаева. Слоёное тесто кружочками… Края смазать яичком, а в середине засахаренные фрукты… Ах, как они у меня удавались! Бывало…

Баронесса. И подумать только: вернусь — и столовая и буфетная — всё чужое. (Плачет.)

Колосова. Ну… успокойтесь. Груша вот.

Баронесса. Отец Закатов говорит: через шесть недель.

Колосова. Врёт ваш Закатов. Успокойтесь.

Баронесса. Как вы смеете?!

Горностаева. Кто же, по-вашему, не врёт?

Колосова. Я.

Баронесса. Так когда же в Петербурге будем?

Колосова. Ну… не скоро.

Горностаева. Через год, скажете?

Колосова. И этого не скажу.

Баронесса (кричит) . Так вот вы кто!

Горностаева. Наглость какая!

Баронесса. Я сейчас закричу, чтоб тебя арестовали.

Колосова. Вы покушайте сначала.

Баронесса. Меня не закормишь.

Подбежали на крик господа .

Первый господин. В чём дело, баронесса?

Второй господин. Что случилось?

Баронесса. Да вот большевик открытую пропаганду ведёт.

Горностаева. Хороша власть!

Второй господин. Что такое?

Первый господин. Где? Этот? Я сейчас охрану кликну.

Колосова. Ого… Приятного аппетита! (Убегает.)

Первый господин. Держите, держите, большевик!

Общее смятение и крики. Пробегает Чир, потом Дунька .

Чир. Бей, братья, Сима, Хама и Ахвета!

Дунька. Ой, господи ж! Да куда же теперь? Гарнизуйтеся!

Голоса. Где большевик?

— Кто большевик?

— Да что ж это такое?

— Большевики под городом!

В тени домов появляется народ. Среди них Любовь, Панова. Радостный шёпот мешается с тревожными восклицаниями :

— Наши подходят!

— Товарищи, жегловцев выводят!

— Товарищи, выручать!

— Извозчик, на вокзал!

— Сто тысяч!

— Уже на Собачьей слободке…

— Кошкин баронессу зарезал!

— Всех их надо оптом!

Дунька. Ой, господи, куда теперь, товарищи родные? Господа, гарнизуйтеся!

Появляются Малинин, Яровой и другие офицеры. Штатские успокаиваются .

Голоса. Господа, успокойтесь!

— Никаких большевиков нет.

— В городе всё благополучно.

— На фронте прекрасно.

Малинин. Музыканты, гимн!

Доносятся звуки гимна. Всё успокаивается .

Дунька. Товарищи проклятые! Какого кавалькаду наделали! Аж кишки взбунторажили!

Проходят Горностаева и баронесса, окружённые публикой .

Возгласы. С чудесным избавлением!

— Неужели это был сам Кошкин?

Горностаева. Именно Кошкин! Клянусь!

Баронесса. Кошкин! Кошкин!

Горностаева. Я же его отлично помню! Когда мужа арестовали! Ещё там электрический монтёр был… Как же мне Кошкина не узнать?

Появляется Елисатов .

Баронесса. Сначала хлебом хотел подкупить. «Я, говорю, слишком благородна!» Вдруг он как взмахнёт ножом…

Елисатов. Вы русская Шарлотта Корде! Выше! Та только ножом поразила революционера, вы же революционера, занёсшего нож, словом поразили!