Николай Коляда - Селестина

СЕЛЕСТИНА. Не помню, дочка, о ком ты говоришь.

ЭЛИСИЯ. Сама сказала мне про девчонку, что ты ее семь раз обновляла. Он оставил золотое запястье в залог за твою работу.

СЕЛЕСТИНА. Запястье? Теперь знаю. Почему ты не взяла инструмент и не приступила к делу?

Селестина разделась, полезла в свою постель. Элисия подвинула спящего, тоже улеглась.

ЭЛИСИЯ. Я это ремесло ненавижу, а ты его до смерти любишь.

СЕЛЕСТИНА. Говори, говори! Желаешь себе убогой старости? Ты, верно, думаешь, вечно держаться за мои юбки?

ЭЛИСИЯ. Ничего мне на свете не надо, был бы хлеб насущный и местечко в раю. Мне сейчас хороший сон без тревог дороже, чем все сокровища Венеции!

Они ещё чего-то побормотали и уснули.

Сон и ночь и звезды накрывают Испанию.

Кроме того, что в Испании есть фиеста, коррида, тореро, Кармен, горы, виноград, быки и прочее, есть ещё в Испании ночь и сон. Уснула фиеста, коррида, тореро, кабальеро, сеньоры, да и титулярный советник Аксентий Иванович Поприщин, Фердинанд Восьмой, Король Испании тоже дрыхнет, свистит во сне, сопит, завалился после службы в департаменте спать…

Утро. Проснулась Испания. Началась коррида. А заодно и фиеста. Фердинанд Восьмой отправился в департамент служить.

Солнце над Испанией. Вот бычок разбежался и ткнулся в забор головой. Посыпалась изгородь. Стоит бычок, ногой на доски наступил — хорошо: я тут лучший и главный. Он еще и не знает, что ему заготовлено в нашей Испании.

Пармено спит на постели Ареусы. Проснулся. Сел на кровати.

ПАРМЕНО. Уже утро? Отчего так светло в комнате?

АРЕУСА. Какое утро? Спи, мы только легли. Я и глаз не сомкнула.

ПАРМЕНО. Сеньора, стоит ясный день, видно даже сквозь ставни. Как поздно!

АРЕУСА (притянула к себе Пармено, давай его целовать, тот отбрыкивается). Клянусь душой, не пойму, отчего у меня всё ещё болит матка.

ПАРМЕНО. Чего же ты хочешь, жизнь моя?

АРЕУСА. Побеседовать с тобой о моей болезни.

ПАРМЕНО. Нет, не могу больше. Задержусь — хозяин будет ругаться. Окажи мне милость сегодня, отобедай с нами в полдень у Селестины.

АРЕУСА. Иди с Богом и закрой за собой дверь.

ПАРМЕНО. Прощай!

Пармено натянул штаны, выскочил на улицу и принялся прыгать на одной ноге по пыли, вопя от радости:

О, что за наслаждение! Кто счастливее и удачливее меня? Какой чудесный дар достался мне по первой моей просьбе! О всевышний! Кому расскажу я о моем блаженстве? С кем поделюсь восторгом? Верно говорила старуха: в одиночку не повеселишься! А, вот Семпронио!

И правда — навстречу идёт Семпронио.

СЕМПРОНИО. Лентяй, где ты провёл ночь? Остался у старухи погреть её и почесать ей пятки, как делывал, когда был малышом?

ПАРМЕНО. О, не лей мутную воду в прозрачную влагу моих мыслей!

СЕМПРОНИО. Ну, ну, расскажи-ка?! Что-нибудь о Мелибее? Ты ее видел?

ПАРМЕНО. Какая Мелибея! Не в одной Мелибее заключен мир и его прелести.

СЕМПРОНИО. Что? Выходит, все мы влюблены? (Смеётся). Гибнет мир! И ты из зависти отыскал кого-то, чтоб потерять жалкий умишко, что у тебя был! Теперь, пожалуй, за нашим конюхом очередь, раз уж и ты нашел себе подругу.

ПАРМЕНО. Злишься?

СЕМПРОНИО. Молчи, теперь и у тебя рыльце в пушку. Будь ты моим другом, ты бы услужил мне, когда было нужно, и поддержал бы Селестину, а не ставил ей палки в колеса на каждом шагу. Кто она, говори?

ПАРМЕНО. Ареуса! Я добился её любви — вот в чём мое счастье!

СЕМПРОНИО. Что значит — «добился»?

ПАРМЕНО. Оставил ее в неведении — понесла она или нет!

Хохочут оба. Умирают от радости.

СЕМПРОНИО. Не иначе, старуха помогла! Сколько тебе это стоило? Дал ты этой Ареусе что-нибудь?

ПАРМЕНО. Нет, конечно! Такие, как она, во столько ценятся, за сколько продаются, и стоят столько, сколько заплатишь. Я позвал ее к Селестине на обед, хочешь — все там встретимся.

СЕМПРОНИО. Кто все?

ПАРМЕНО. Ты и я, да Ареуса, да старуха с Элисией. Повеселимся!

СЕМПРОНИО. Наедимся и напьемся, а хозяин пусть за всех постится!

ПАРМЕНО. А что он, бедняга, делает?

СЕМПРОНИО. Лежит возле кровати. Не спит и не бодрствует. Войду — храпит, выйду — поет или бредит. Не разберу, мучится он или дурака валяет.

ПАРМЕНО. Повезло! Пока он не очнулся, пошлём Селестине разной снеди!

Вбежали в дом. Принялись рыться в шкафах на кухне, достают еду, кидают в корзину.

Белый хлеб, вино и свиной окорок да шесть пар цыплят. Если Калисто захочет цыплят, я его уговорю, что он их съел. Что до голубей, я скажу, будто они испортились. Ты будь свидетелем.